Всё начинается с любви… Лира и судьба в жизни русских поэтов

Революцию Бунин не смог ни понять, ни принять. Современность, разрушающую милую его сердцу старину, нравственные устои народа, он встретил более чем холодно и уехал за границу. Но и там русский писатель «шумел», по его же словам, «своему бору», то есть нам с вами. И очень надеялся, что его поэзия станет необходимой потомкам, как воздух родины. А родина для Бунина – это прежде всего природа и человек, любящий её.

Осень листья тёмной краской метит:
Не уйти им от своей судьбы!
Но светло и нежно небо светит
Сквозь нагие чёрные дубы,

Что-то неземное обещает,

К тишине уводит от забот —
И опять, опять душа прощает
Промелькнувший, обманувший год!

Светло и нежно светит нам до сих пор талант Ивана Алексеевича, умеющего так много, так щемяще тонко сказать в пейзажной, казалось бы, зарисовке! А как понимал он, как чувствовал русский язык! К примеру, название церкви «Спас-на-бору», по его признанию, и волнует, и восхищает древностью, кровным родством с Русью. Ради одного-единственного слова «опевают» он пишет рассказ «Петухи», где сияет фраза: «…петухи опевают ночь».

Нет поэта, который бы не предлагал свою формулу счастья. Не исключение и Бунин. У него счастье – это не удача, не подарок судьбы, это готовность души воспринять то прекрасное, что дано всем от Бога.

О счастье мы всегда лишь вспоминаем.
А счастье всюду. Может быть, оно —
Вот этот сад осенний за сараем
И чистый воздух, льющийся в окно.
В бездонном небе легким белым краем
Встает, сияет облако. Давно
Слежу за ним… Мы мало видим, знаем,
А счастье только знающим дано.

Бунин всю жизнь стремился к совершенству в творчестве. Но редкий случай, когда, будучи ещё молодым литератором, он берёт высоту, что мало кому по силам.

Речь идёт о переводе «Песни о Гайавате» Генри Лонгфелло, опубликованном на страницах «Орловского вестника» в 1896 году. За эту блистательную работу Бунин получил звание Пушкинского лауреата, а также почётного члена Российской академии наук. И то, что мы по сегодняшний день читаем эту поэму в переводе Ивана Алексеевича, говорит об очень многом.

Он будто спорил с тем, что «мысль изреченная есть ложь». И брал в плен книгочея – без боя, только высоким своим искусством, где каждое слово было согрето истинной любовью и потому дышало, как живое. Волшебное это воздействие на читателя подчёркивали его великие современники. Вот что говорил о повести «Деревня» Максим Горький в письме автору: «Так глубоко, так исторически деревню никто не брал… Я не вижу, с чем можно сравнить вашу вещь, тронут ею – очень сильно. Дорог мне этот скромно скрытый, заглушенный стон о родной земле, дорога благородная скорбь, мучительный страх за неё – и всё это – ново. Так ещё не писали».

Тема родной земли, непреходящая к ней любовь питала всё его творчество. И только эта любовь способна была выстоять в драматической, напряжённой духовной жизни писателя, не давая ему сдаться позднему одиночеству и постоянной тоске по родине.

И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной…
Срок настанет – Господь сына блудного спросит:
«Был ли счастлив ты в жизни земной?»

И забуду я всё – вспомню только вот эти

Полевые пути меж колосьев и трав —
И от сладостных слёз не успею ответить,
К милосердным коленям припав.

Любимую Россию Бунин воспринимал как «икону». «Если бы я эту “икону”, эту Русь не любил, не видал, – признавался он, – из-за чего же бы я так сходил с ума все эти годы, из-за чего страдал так непрерывно, так люто!»

В своём творчестве Иван Алексеевич свободно пользовался всей палитрой, что выдала на-гора до него мировая литература. И в этом – тоже признак его гениальности. Вот, к примеру, одно из его лирических стихотворений, классическое по форме, удивительное по изяществу и точности языка, по музыке слова:

Спокойный взор, подобный взору лани,
И всё, что в нём так нежно я любил,
Я до сих пор в печали не забыл,
Но образ твой теперь уже в тумане.

А будут дни – угаснет и печаль,

И засияет сон воспоминанья,
Где нет уже ни счастья, ни страданья,
А только всепрощающая даль.