Всё начинается с любви… Лира и судьба в жизни русских поэтов

Любителям поэзии хорошо знаком портрет Анны Андреевны кисти французского художника Модильяни, что влачил незавидное существование, но был большим талантом, что широко признано уже после его смерти (знакомая история!). Познакомилась она с ним в Париже ещё во время поездки с мужем, а после по его приглашению приезжала туда одна. О том, насколько Амедео был очарован и внешностью, и личностью Анны, говорят живописные работы, ей посвящённые. Он не мог окружить её комфортом и дорогими подарками, но положил к её ногам самое ценное – свой талант. И, когда она уезжала на родину, преподнёс 16 работ с её изображением и просил сохранить на память об их встречах. К сожалению, большинство из них погибло в России во время пожара. В 1919 году Амедео погибает от слишком вольной жизни свободного художника. А в 90-х годах он будет широко представлен в мировом масштабе, и среди его картин будет 12 портретов Анны Ахматовой.

Мне с тобою пьяным весело —
Смысла нет в твоих рассказах.
Осень ранняя развесила
Флаги желтые на вязах.
Оба мы в страну обманную
Забрели и горько каемся,
Но зачем улыбкой странною
И застывшей улыбаемся?
Мы хотели муки жалящей
Вместо счастья безмятежного…
Не покину я товарища
И беспутного и нежного.

(«Мне с тобою пьяным весело…»)

Анна Андреевна прожила достаточно долгую для того времени жизнь, и судьба подарила её сердцу ещё одну необычную любовь. Её «виновник» – Борис Анреп, художник и скульптор. В его родословной – весомые шведские корни, возможно, поэтому вся его жизнь была связана с Европой. Но встретились они в Петербурге в 1916-м, и биографы всю эту историю именуют как «Семь дней любви и вечная разлука». Художник уезжает домой, через год он снова в Петербурге, и при встрече показывает своей возлюбленной кольцо, что на цепочке, которое он носит как талисман, в память о подарке Анны… Волею случая после он теряет кольцо и долго переживает это…

Спустя почти 50 лет они увидятся после присуждения Ахматовой звания почётного доктора Оксфордского университета и поймут, что годы украли то, без чего когда-то они не могли жить…

Пусть голоса органа снова грянут,
Как первая весенняя гроза:
Из-за плеча твоей невесты глянут
Мои полузакрытые глаза.

Семь дней любви, семь грозных лет разлуки,

Война, мятеж, опустошенный дом,
В крови невинной маленькие руки,
Седая прядь над розовым виском.

Прощай, прощай, будь счастлив, друг прекрасный,

Верну тебе твой сладостный обет,
Но берегись твоей подруге страстной
Поведать мой неповторимый бред, —

Затем что он пронижет жгучим ядом

Ваш благостный, ваш радостный союз;
А я иду владеть чудесным садом,
Где шелест трав и восклицанья муз.

(«Пусть голоса органа снова грянут»)

Все, кто знали Анну Андреевну лично, отмечали её не только внешнюю, но и внутреннюю величавость, называли её царственной. Однако в кругу немногих по-настоящему близких людей она была проста и безыскусна. А как большой поэт быстро освободилась от влияния литературных школ, вышла к читателю со своим языком и характером.

Это понял и Маяковский, который знал её стихи наизусть и читал своим любимым. Но когда накалилась литературная полемика, он неожиданно для многих стал отзываться о ней, как поэте, с усмешкой и, будучи авторитетом для новой власти, оттолкнул Ахматову на задворки времени и литературы, причём на долгие годы.

И такими примерами, к слову сказать, культура наша богата, в том числе и в наши, коварные для высокого искусства дни. А тогда, в опасное для самой жизни время, многие не выдержали подобных испытаний или не захотели их дожидаться: Бунин, Бальмонт и другие, покинувшие родину до «лучших времён».

А вот что говорит по этому поводу Анна Андреевна:

Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: «Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда…»

…Но равнодушно и спокойно

Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.

(«Когда в тоске самоубийства…»)