Всё начинается с любви… Лира и судьба в жизни русских поэтов

Если я заболею,
к врачам обращаться не стану,
Обращаюсь к друзьям
(не сочтите, что это в бреду):
постелите мне степь,
занавесьте мне окна туманом,
в изголовье поставьте
ночную звезду.
Я ходил напролом.
Я не слыл недотрогой.
Если ранят меня в справедливых боях,
забинтуйте мне голову
горной дорогой
и укройте меня
одеялом
в осенних цветах.

…От морей и от гор

так и веет веками,
как посмотришь, почувствуешь:
вечно живем.

Не облатками белыми

путь мой усеян, а облаками.
Не больничным от вас ухожу коридором,
а Млечным Путем…

Умер поэт 27 ноября 1972 года и захоронен на Новодевичьем кладбище Москвы. На его могиле – отлитая в металле внушительная пятиконечная звезда. И я думаю, это в высшей мере справедливо. Ведь Ярослав Смеляков – действительно большой советский поэт, который без труда прошёл за нами и в двадцать первый век и продолжает быть примером мужества и верности – как поэзии, так и родине.

Как вольная сильная птица… (Н. Рубцов)

1

Серый октябрьский день. В просторной аудитории Литинститута имени Горького относительная тишина. Вдруг в мои руки попадает небольшая книжка. Прилежная студентка (мамино воспитание), хочу передать сборник дальше, поскольку и фамилия автора почти незнакома. Но что-то заставляет заглянуть внутрь…

В горнице моей светло.
Это от ночной звезды.
Матушка возьмет ведро,
Молча принесет воды…

Безыскусные, с горчинкой, и все-таки очень светлые строфы коснулись самого сердца… Переворачиваю страницу – и там о ней, малой родине, но уже более широко и глубже:

Тихая моя родина!
Ивы, река, соловьи…

И в том, как точно, с каким удивительным чувством меры повторялось далее слово «тихо», уже был виден не только талантливый поэт, но и мастер. А строки ведут, и каждый глагол – сквозь сердце, и, наконец, как выдох:

С каждой избою и тучею,
С громом, готовым упасть,
Чувствую самую жгучую,
Самую смертную связь.

Н.М. Рубцов

Простые и пронзительные эти строки не дойдут разве что до человека, для которого не только поэзия, но и родина – пустой звук. Знал ли Николай Михайлович, тогда для большинства просто Коля, что в «самой смертной» связи с ним, поэтом, будут тысячи, а потом и миллионы людей – даже те, кто до сих пор смотрел на поэзию, особенно современную, свысока?!

Каждая страница в сборнике – ступенька в глубочайший внутренний мир Николая Рубцова. До сих пор многие склонны причислять его к поэтам чисто лирическим, камерным. Но вот третье по порядку стихотворение – «Русский огонек».

Огнем, враждой
Земля полным-полна,
И близких всех душа не позабудет…
– Скажи, родимый,
Будет ли война? —
И я сказал:
– Наверное, не будет.

Ни одного громкого слова, а какая точная и емкая картина! И строки, ставшие уже крылатыми:

За все добро расплатимся добром,
За всю любовь расплатимся любовью…

Уже несколько стихов достаточно было, чтобы с удивленной радостью понять, что судьба сделала тебе огромный подарок. Почти о каждом произведении в сборнике можно говорить отдельно с искренним интересом и чувством благодарности. Но еще одно невозможно не вспомнить. Весь размах души поэта, вся глубина памяти и энергия творческой силы не вылились даже, а выхлестнулись, как весенняя река из берегов, в знаменитом уже «Я буду скакать по холмам задремавшей отчизны…» А музыка, которая так органична всей поэзии Рубцова, достигает здесь поистине симфонической мощи. И «таинственный» всадник, что скрылся в тумане полей, будто перелетел с картины Чюрлениса на книжную страницу. Такая перекличка – и музыкальная, и образная – может быть только у художника, вставшего вровень с большим искусством. И вот последние страницы сборника. И снова стихи с грустинкой – тонкой, элегической, присущей только Рубцову, далекой от унылости, но какой-то очень щемящей.

Спасибо, ветер! Твой слышу стон.
Как облегчает, как мучит он!
Спасибо, ветер! Я слышу, слышу!
Я сам покинул родную крышу…

Цельная, сюжетно законченная книга. Это и радует, и тревожит почему-то…

– Кто он такой? Где живет, в каком городе? Сколько ему лет? – с этими вопросами кинулась я в перерыве к сокурсникам.