Все наши ложные «сегодня»

В итоге Грета назвала абсурдную цену, но потенциальные покупатели обрадовались и пригласили ее к юристу для заключения договора. Грета решила, что произошла какая-то ошибка: ведь если кто-то возьмется за расчеты, то сразу поймет, что «MapU» является обычным студенческим проектом, случайно поднявшим волну в социальных сетях.

Но она уже сидела в офисе, держала авторучку, а на столе лежал листок бумаги, который неожиданно позволял ей разбогатеть.

Грета чувствовала себя обескураженной.

А покупатели, несомненно, были идиотами, из которых следовало вытрясти полтора миллиона долларов.

Грета подписала документ.

Ей хватило недели, чтобы понять: «идиоты» оказались гораздо умнее, чем она.

Их не интересовало ее приложение, и, конечно, плевать они хотели на жизненную философию Греты. Им нужны были ее данные: пять миллионов человек, к которым каждый месяц присоединялось еще по полмиллиона.

Пользователи «MapU» добровольно соглашались на то, чтобы любой подписчик мог наблюдать за их перемещениями в пространстве. Их склонности, предпочтения, привычки и прочая дребедень тоже были в открытом доступе. Грета невольно создала идеальный механизм, который буквально раскладывал потребителя на те вещицы, которые ему можно было продать.

Вот что требовалось покупателям «MapU» – впаривать людям товары.

Грета решила, что можно запустить в систему вирус, дабы вывести «MapU» из строя, но идея показалась ей неприглядной и детской, да и в тюрьму мою сестру не тянуло.

Наши родители сделали карьеру в науке. Наличие штатных должностей имело для них огромную важность. Мы выросли в комфорте, но наши желания не удовлетворялись настолько полно и автоматически, чтобы деньги не имели для нас значения. Мы тоже были привязаны к материальным ценностям, как и остальные люди на Земле.

В общем, Грета разбогатела и незамедлительно погрузилась в депрессию: на протяжении последних шести месяцев она не делала ровным счетом ничего, что сильно волновало родителей.

Моя сестра являлась одновременно и семейным олицетворением успеха, и самым большим источником тревоги. Но вскоре я опередил Грету: ведь я, как-никак, совершил за семейным обедом смелый рывок в борьбе за звание самого безумного из отпрысков Барренов.

88

Я не оставался на всю ночь в доме родителей с тех пор, как Грета в седьмом классе болела менингитом.

Отец систематично задает мне вопросы и тщательнейшим образом разбирает мои ответы.

Я говорю обстоятельно, стараясь извлечь из памяти мельчайшие подробности. Грета угрюмо клацает в углу по клавишам ноутбука, пытаясь подтвердить или опровергнуть каждое мое слово (последнее было бы даже лучше для нее).

Иногда Грета тоже въедливо спрашивает меня о чем-либо и требует доскональных объяснений. Я замечаю, что сестра очень расстраивается, если очередной ответ оказывается у меня наготове.

Мама сварила кофе и, устроившись на кушетке, с чопорным видом перечитывает «Машину времени». Она пребывает в состоянии, которое можно назвать пассивно-агрессивным литературным раздражением. Пенни сидит рядом со мной и периодически напоминает мне о конкретных деталях, которые я упоминал ранее – в беседах с нею, но упустил из виду на «домашнем допросе».

Спустя несколько часов моя история складывается полностью.

Все мы разом выдыхаемся, когда на небо ложатся рассветные краски.

– Ладно, – говорит отец, – твой рассказ слишком логичен для шизоидного бреда.

Истинным золотым дном становятся шестнадцать Свидетелей. Я помню их поименно. Самое удивительное, что некоторые из них еще живы! Ну а те, кто умер много лет назад, оставили те или иные следы в Интернете.

Грета находит всех с помощью ноутбука: Хенрик Эделл (Скептик), Норман Драйсснэк (Благоговеющий), Свен Бертелессен (Рассеянный), Рис Коллинз (Удивленный), Джером Франкер (Ревнивый), Мишель Бобьен (Сердитый), Сьюзен Лоуэнстин (Задумчивая), Стивен Модесто (Испуганный), Дуглас Холидей (Бесстрастный), Эйб Геллер (Сосредоточенный), Дайэн Ортиз (Восхищенная), Фредерик Сомерсет (Равнодушный), Ричард Элсмир (Опаздывающий), Барбара Толберт (Усталый), Урсула Франкер (Дерзкая) и Рафаэль Юбитто (Мудрый).

Единственный, кто укрывается от умелого сетевого поиска Греты (сестра не зря три семестра подряд изучала информатику), – это Лайонел Гоеттрейдер.

Он как сквозь землю провалился.

Зато она находит Франкеров.

– Джером и Урсула Франкер, – констатирует Грета. – Живут в Сан-Франциско.

– Живут? – осведомляюсь я.

– Да, – отвечает Грета. – Нет… Подожди… Урсула Франкер скончалась два года назад. Живы ее муж Джером и дочь Эмма.

Сестра говорит суховатым тоном, поскольку ничего не знает о Франкерах. Видимо, она считает, что я использую их имена для поддержания собственного психоза.

А меня новость о том, что Урсула умерла, поражает до глубины души.