Все наши скрытые таланты

Я пододвигаюсь чуть ближе к ней, царапая колени о землю. Ритуал уже не кажется забавным занятием, викканской причудой, которую можно посмотреть в Tumblr. Лужицы горячего воска, сгоревшие травы – все это создает плотный аромат, похожий на жареного ягненка. Белые шелковые шнуры перепачканы в грязи. А прямо на меня смотрит Домохозяйка, зажавшая кинжал в зубах. Глаза Ро и Фионы до сих пор закрыты. Неужели они не чувствуют ее присутствие? Неужели она здесь только ради меня?

Я снова всматриваюсь в ее лицо, на котором, как ни удивительно, нет ни единой морщины. Ровные тонкие губы. Совершенно невыразительные глаза. Мне даже как-то не хочется называть ее «она». Это не человек, это «нечто». Все это время я думала, что у нее могут быть свои мысли, свои потребности или желания. Но в ней нет никаких мыслей, никаких чувств, никакой злобы. Это просто призрак с единственной целью, кратковременно принявший человеческий вид, потому что так лучше всего иметь дело с людьми. Это космический посланник, вирус, дисбаланс. Она не испытывает ко мне ненависти, по крайней мере, не больше, чем я ненавижу свою привычку закрывать открытую дверь.

Я вглядываюсь в ее глаза. Мое лицо выражает мольбу.

Пожалуйста.

Я жду ответа.

Пожалуйста, прошу тебя.

Она пристально смотрит на меня без всякого чувства. Вынимает нож изо рта и протягивает его мне. Я беру его. У него тяжелая рукоятка, скользкое лезвие. Хороший нож. Для гуманных убийств. Пару секунд пробую его на вес, и в это мгновение выходит луна.

Совершенно полная луна в ту ночь, когда не должно быть никакой луны. Она подмигивает мне. Заставляет сделать следующий шаг.

– Пожалуйста, – говорю я громко. – Пожалуйста, скажи, есть ли другой способ.

Я начинаю плакать, и от стекающих по щекам слез лицо становится мокрым и холодным. Сейчас не имеет смысла храбриться. Неужели я на самом деле должна сделать это? Вот так все и будет?

– Прошу тебя. Должен же быть какой-то другой способ.

Сквозь слезы лицо Домохозяйки расплывается. Ро и Фиона сидят неподвижно, с закрытыми глазами, как будто присутствие Домохозяйки их парализовало.

Мне кажется, как будто само время замедлилось, и каждое микромгновение длится вечность. Я смахиваю слезы, и движение руки как будто занимает несколько часов. Отблеск свечи, моргнувшей несколько секунд назад, до сих пор лежит на лице Фионы, похожий на золотистую татуировку.

Я смотрю на реку. Не слышно ни малейшего всплеска волн, а сама река похожа на темную полосу посреди земли.

– Как и писала Лили, – умоляю я. – Никто не плавает, никто не тонет.

Я держу нож в руках и шепчу одновременно себе и Домохозяйке:

– Никто не умирает.

– Умирает.

У нее глубокий, молодой и безразличный голос. Как будто кто-то устало смотрит, как очередной турист пристегивает к и без того перегруженному мосту еще один замок. Хорошо, что я в это время не смотрю на нее и не вижу, как у нее шевелятся губы. Слышать Домохозяйку и без того жутко. Большего я не выдержу.

– Я сделаю это, и все кончится? – говорю я, следуя внутренней логике сказок, судя по которым никогда не следует заключать сделку, если не знаешь точных условий. – Лили вернется?

– Да, – отвечает она.

При звуках имени своей сестры сидящий сбоку от меня Ро слегка ерзает.

Я вытираю слезы тыльной стороной ладони. Пора заканчивать представление.

Вот и все. Я поднимаю нож, готовая сделать последнее движение. Воткнуть его, покончить со всем этим кошмаром и вернуть Лили.

Лезвие нежно прикасается к коже моей руки, как будто целуя ее. Капли крови падают на атлас. Они алого, а не багрового цвета, который, как я знаю, хочет увидеть Домохозяйка. Я пытаюсь погрузить лезвие глубже, но у меня начинают слабеть руки. По крайней мере не так уж больно. Хоть что-то.

Перед глазами у меня расплываются темные пятна, и я поднимаю голову на Домохозяйку, стремясь заметить ее одобрение. Но она пропала вместе с золотистым светом заклинания.

– Мэйв!

Ро прыгает на меня, пытаясь вырвать нож из моих рук. Он придавливает меня к земле и встает коленями мне на бедра. Моя голова падает в грязь и ударяется обо что-то твердое.

– Ро, стой. Ты не знаешь, что делаешь.

– Что происходит? – кричит Фиона. – Ро, почему ты напал на нее?

– Дай мне нож, Мэйв. Дай мне его.

В конце концов у меня не остается выбора. Он обхватывает мои пальцы своими вокруг рукоятки и тут же разворачивает нож лезвием к себе.

– Ро, нет!

Но он просто смотрит на меня и падает спиной назад на белый атлас.

41

Что я помню.

Фиона, перевязывающая раны атласом. Накладывающая, по ее выражению, «кровоостанавливающий жгут». Я помню, как она произносит эти слова по телефону сотрудникам «Скорой помощи». Она повторяла их сквозь слезы, держась за них, как будто это какое-то магическое заклинание. «Я перевязала их раны, – повторяла она. – У них сильное кровотечение. Я наложила кровоостанавливающие жгуты».

Помню, что еще подумала, насколько это мучительно для нее – так заботиться о нас, хотя последнее, что ей хочется в жизни, – это ухаживать за другими людьми. Подумала, что, наверное, ее мать гордилась бы ею.