Все наши скрытые таланты

Луну. Все и везде было луной: все было белым; все было жемчугом. Холодный мятный свет падал на Фиону со всех сторон. Он освещал ее лицо, пока я лежала на земле и смотрела на нее. Как она не замечает? Как она вообще держит глаза открытыми? Я могла смотреть только свозь узкие щелочки. Луна висела за ней, огромная и вездесущая, как самый пьяный человек на вечеринке.

Траву. Мокрую и грязную, к которой я прижимала лицо, чтобы меня не ослеплял свет луны. Ощущение было приятным. Как будто кожу помазали исцеляющей мазью.

Фиону, которая обнимала меня, пока не приехала «Скорая», как будто ребенок обнимает огромного, выигранного на ярмарке плюшевого медведя. Она умоляла меня не прижиматься к траве. «Смотри на меня», – говорила она, держа мое лицо в своих руках.

Ботинок Ро. Нижнюю часть его тренировочных штанов. Испачканных в грязи, едва прикрывающих его лодыжки. Я зажмуриваюсь. Я должна была это понять. Он знал, что я собираюсь сделать. Он знал с того момента, как увидел острый нож для разделки. Ро. Ро. Ро.

Реку. Тихий всплеск, похожий на морской прибой, становящийся все громче и громче, все больше и больше. Я смеялась, вспоминая про поранившие мою ладонь шестеренки. Это же было очевидно, разве нет? Мы сами сказали, что Лили – это вода.

Лили – вода.

И, наконец, я помню, как лунный свет начинает гаснуть, а длинные волосы щекочут мне лицо. На лоб падают капли воды, такие теплые и пахнущие железом, что поначалу мне кажется, что это моя кровь.

– Ох, Мэйв, – говорит Лили. – Что же ты наделала?

42

Когда я просыпаюсь в больнице, то рядом со мной только Джо. Она смотрит в телефон и кусает пальцы. Вокруг ее влажных глаз красные пятна.

– Ужасно выглядишь, – говорю я.

– О господи. Мэйв. Ты очнулась! О боже, сейчас позову маму с папой, они в столовой. Нет, погоди, ты-то как? Нормально? Помочь сесть?

– Я… нормально, – отвечаю я неопределенно и смотрю на руку.

Аккуратная дорожка швов из коричневой нити. В верхней части кусок ваты – там, где я хотела воткнуть лезвие поглубже, прежде чем Ро перехватил нож и направил его на себя.

Я закрываю глаза; по моему лицу текут слезы.

– Эй, только не начинай, – говорит Джо. – Это я должна тут плакать.

– Почему я здесь? Я долго спала? Что случилось?

– Ты сильно ударилась головой, Мэйв. Прямо о камень, когда упала.

– Когда я…

– Фиона объяснила, что вы… что там делали? Помогали ей репетировать? Она вызвала «Скорую помощь» и приехала сюда с тобой. Ее мама забрала где-то с час назад.

Слава Богу, есть Фиона.

– А что с Ро?

– С кем?

– Рори. Рори О’Каллаханом.

– Он… ему не так повезло, как тебе, но вроде бы все будет в порядке. Ему перелили кровь. У его родителей и без того теперь много хлопот.

– И без того много хлопот?

– О боже, я забыла рассказать. Ты же не знаешь. Лили. Она нашлась. Добрела до дома ночью, когда родители были уже в больнице, и рухнула у порога. Соседи им позвонили.

Я моргаю, долго и медленно. Не могу поверить в услышанное. Мы с Ро живы, а Лили… вернулась? Как такое возможно?

– Так где же Лили была? – спрашиваю я в замешательстве. – Где она была все это время?

– Не знаю. Они пока никому про это не рассказывали. Но она была почти вся синяя. Переохлаждение. Наверное, едва не замерзла до смерти.

– Значит, она в больнице?

– Ну да, – отвечает Джо и после паузы добавляет. – В этой больнице.

– Мы с Ро и Лили в одной и той же больнице, – недоверчиво говорю я. – Живые.

– Живые, – подтверждает Джо.

И больше я не слышу ни слова с ее стороны, потому что в палату врываются мама с папой, окружая меня заботой со всех сторон.

Они остаются еще несколько часов, даже после того как время посещения заканчивается. Мама относится ко мне, как будто я стеклянная. Я не слишком много говорю и делаю вид, что устала гораздо сильнее, чем на самом деле. Я жду каких-то зацепок, пытаясь узнать, что сказала им Фиона. Актриса из нее, наверное, еще лучше, чем я думала, потому что, несмотря на всю странность истории, мама с папой, похоже, совершенно не сомневаются в ее правдивости. Мы якобы репетировали «Отелло» – такова была идея Фионы. Нож предназначался для сцены смерти Дездемоны. Джо изучала в колледже Шекспира, но ничего не говорит. Интересно, помнит ли она, что Дездемону вообще-то задушили, а кинжалом зарезала себя Джульетта.

– Теперь, я думаю, загадка решена, – произносит она наконец.

– Какая еще загадка?

– Кто твой парень!

– Не думаю, что это подходящее название.

Но все равно мысль об этом сверкает у меня в голове, как Полярная звезда. Ро выжил. Я выжила. Лили выжила. Теперь мы можем делать все, что угодно.

Наконец мое семейство нехотя прощается, обещая, что Пэт приедет из Дублина и что Силлиан попытается отпроситься с работы. Я киваю и театрально зеваю. Мне уже хочется, чтобы они побыстрее ушли. Нужно позвонить Фионе. Нужно повидаться с Ро. И с Лили. Как она там? Как она вообще добралась до дома?

В палату заходит медсестра, чтобы проверить мое состояние, и я вежливо спрашиваю ее, в какой палате находится мой парень.

– Твой парень?