Все наши скрытые таланты

Дочитав до этих строк, я изо всех сил пытаюсь сохранить свое первоначальное неплохое впечатление об Эванс. Политическая активистка, побеждающая на конкурсе сочинений? Рассуждающая, как заправский политик? Нет уж, увольте. И все же странно, что среди достойных внимания учениц в школе Святой Бернадетты сестра Ассумпта решила сосредоточиться именно на Харриет Эванс. Ну, то есть были же и другие знаменитые ученицы. Например, актриса, получившая премию Лоренса Оливье, но она почему-то не удостоилась своей коробки из-под украшений. Интересно, а Фиона когда-нибудь удостоится?

В самом низу коробки лежит школьная фотография 1990 года. Фотография выпуска Эванс размером с лист A4. Со времени конкурса она похудела и немного утратила очарование греческой статуи. Она выглядит поникшей и сосредоточенной на себе, совершенно непохожей на ту девочку, что кричала на референдуме или гордо улыбалась на конкурсе.

Я долго разглядывала фотографию. Я только что стала свидетелем всей школьной карьеры этой девочки… но в чем ее смысл? Почему эта фотография здесь?

Я переворачиваю лист и вижу глядящую на меня Домохозяйку.

36

Стиль рисования Харриет совсем не похож на стиль Лили, но сразу понятно, что талант у нее есть. Домохозяйка изображена акварелью темно-желтых, насыщенно зеленых и болотных оттенков. Но это точно она. Собака у ее ног выглядит побитой, но готовой защищать свою хозяйку. У самой Домохозяйки безэмоциональное лицо, как всегда в моих снах, похожее на человеческое, но не совсем. Я снова вспоминаю рассуждения Сильвии о том, как люди порождают духов и призраков, когда их чувства не находят выхода. Именно так и выглядит Домохозяйка на рисунке Харриет. Как водоем, в котором накапливается ненависть, но не откуда она берет начало.

Руки у меня трясутся. Я начинаю понимать: «У меня плеер Харриет. У меня кассета Харриет».

В желудке тяжесть, как будто в него, как в колодец, швырнули камень.

«У меня карты Харриет».

Харриет вызвала Домохозяйку в 1990 году. Колдовство Харриет вызвало резкое похолодание 1990 года, из-за которого сбежали кошки; мое колдовство призвало снег, радужную форель, вспышку ненависти в обществе. Харриет тоже была медиумом. Может, даже ведьмой. Два медиума, разделенные тридцатью годами.

По всей видимости, Харриет как-то удалось покончить с этим. И Ирландия наконец получила разводы – пусть и через пять лет, но все же получила.

Но я не могу ждать Лили пять лет. Она нужна мне сейчас. Или по меньшей мере в новолуние в субботу ночью.

Я переношу коробки с воспоминаниями обратно, но аккуратно кладу в свою школьную сумку ту, что посвящена Харриет.

Затем я как можно быстрее заканчиваю убирать машину и отношу ведра обратно в подвал. «Это все меняет, – постоянно крутится у меня в голове мысль, и я иногда произношу ее вслух. – Это меняет все».

Не успев подняться из подвала, я беру в руки телефон и принимаюсь искать в Google Харриет Эванс. Может, она зарегистрирована на Faceboook? Если в 1990-м ей было семнадцать, то сколько ей сейчас? Сорок семь? Определенно должна быть на Facebook.

Кровь у меня закипает от возбуждения. Может, она до сих пор живет где-то поблизости. Может, к ней можно даже зайти и спросить, как снять проклятие. Я начинаю искать Харриет Эванс в приложении Facebook. Сердце у меня опускается в пятки. Женщин с таким именем и фамилией тысячи. Придется привлечь к поискам Ро с Фи, но мы обязательно ее найдем. Но вдруг Харриет вышла замуж и сменила фамилию? Задача вдруг кажется не такой уж простой.

Погрузившись с носом в телефон, я сталкиваюсь с сестрой Ассумптой, выходящей из своего кабинета.

– Ой, извините, сестра. Я вас не увидела.

Она моргает и смотрит на меня совиными глазами с расширенными зрачками. Кожа у нее сморщенная и тонкая, как влажная салфетка. Умом я понимаю, что никто не рождается старым. Но, глядя на сестру Ассумпту, я не могу представить ее ни в каком другом виде, только как старую основательницу учебного заведения, до сих пор посещающую его, потому что ей больше нечего делать. Я вспоминаю газетные статьи и заставляю себя признать тот факт, что сестра не какая-то вырезка из фотографии, а настоящий человек. Человек, который знает Харриет Эванс.

– Сестра, – обращаюсь я к ней как можно более уважительным тоном. – Разрешите спросить вас кое о чем?

– Юбки не должны быть выше одного дюйма над коленом, – резко отвечает она. – И никаких брюк, это строго. Мне неважно, сколько петиций вы подписали.

Нам уже несколько лет разрешают по желанию носить брюки со школьной формой, но я ее не поправляю. Все равно их никто не носит.

– Нет, сестра, дело не в форме. Я хотела спросить вас об одной бывшей ученице.

Ее лицо смягчается.

– Всегда знала, что Антеа Джексон получит премию Лоренса Оливье за «Трамвай».

– Нет, сестра, не про Антеу Джексон. Про кое-кого другого. Не такую известную ученицу. Просто хочу узнать, не помните ли вы Харриет Эванс.