Все наши вчера

В кои-то веки я не стала спорить и оставила Джеймса наедине с братом.

Мы с Финном сидели в коридоре и ждали, пока Вивианна присоединится к Джеймсу. Я достала телефон и просмотрела пропущенные сообщения. Их было уже сорок три.

ТАМСИН: Божечки, ты как там?

ТАМСИН: Что случилось? Ты с Джеймсом?

СОФИЯ: Я только услышала! Напиши мне, дай знать, что ты в порядке, ок?

202-555-9054: Привет, Марина. Это Алекс Тревино, мы вместе ходим на биологию. Я слышал, ты была там сегодня. Что случилось?

ТАМСИН: МАРИНА! НАПИШИ МНЕ! Я ТУТ СВИХНУСЬ СКОРО!

СОФИЯ: Смотрю новости. Это сейчас главная новость, и ты правда там! Что происходит?

Я выключила телефон.

Теперь, когда я села, усталость навалилась на меня. Я лишь сейчас осознала, насколько же я вымоталась. Я прислонила голову к стене, и вскоре глаза мои начали закрываться. Я не стала сопротивляться – сказав себе, что отдохну лишь минутку.

– Марина. – Кто-то коснулся моего колена. – Эй, Марина!

Я разлепила глаза – в них словно песка насыпали – и подняла голову с плеча Финна. Вот черт, я заснула на нем.

– Извини, – пробормотала я.

– Да ничего страшного. – Финн кивком указал в сторону палаты Ната. Джеймс и Вивианна стояли у двери и разговаривали с кем-то из врачей. – Пока ты была в отключке, Вивианна попросила меня попытаться забрать Джеймса, чтобы он немного отдохнул. Она беспокоится, как бы ему плохо не стало.

Я посмотрела на Джеймса, в мятой одежде моего отца, привезенной Лус, с швами на голове.

– Он ни за что не пойдет.

– Может, и пойдет, если мы вместе его попросим, – сказал Финн. – Ему нужно немного поспать, а то…

Скорлупа разобьется. Возможно, Вивианна и Финн тоже видят эту трещинку.

– Ладно, – сказала я. – Попробовать стоит.

Мы встали и встретились с Джеймсом и Вивианной в середине коридора. Глаза у Джеймса были красные, но я не знала, от слез это или оттого, что он не спит уже больше суток. Казалось, что он вот-вот упадет.

– Врач говорит, что нам следует некоторое время не беспокоить его, – сказал Джеймс. – Его иммунная система сейчас угнетена из-за травмы, и они не хотят, чтобы он что-нибудь подхватил в нынешнем тяжелом состоянии.

– В таком случае, я думаю, тебе надо пойти домой и немного поспать, – сказала я.

– Точно, дружище, – сказал Финн. – Тебе нельзя оставаться здесь.

Джеймс покачал головой, но Вивианна не дала ему заговорить.

– Я думаю, они правы, милый. Я побуду тут и позвоню тебе, если что-то изменится.

Джеймс понял, что мы сговорились против него, и глаза его потемнели.

– Я не могу оставить тебя здесь одну, Вивианна.

– Я недолго буду одна, – возразила она. – Алиса вот-вот будет тут.

Джеймс скривился. Его двоюродная сестра Алиса – самая самоуверенная женщина из всех, кого я только видела – а я живу с моей матерью! – и она особенно любит изводить Джеймса расспросами.

– Лучше беги, пока есть возможность, – сказала Вивианна.

– Мы вернемся через несколько часов, – сказал Финн, – как только ты немного поспишь и примешь душ.

– Пожалуйста, Джеймс! – поддержала я.

Джеймс привалился к стене.

– Вы что, сговорились?

– Я понимаю, это странно, – сказал Финн. – Но я чувствую себя грязным.

Джеймс вздохнул.

– Ладно. Но только на пару часов.

Финн отправился в комнату ожидания забрать наши вещи, а Джеймс с Вивианной пошли в палату Ната, сказать «до свидания». Я зависла в коридоре.

– Извините, мисс, – обратилась ко мне медсестра с сестринского поста.

Я повернулась.

– Да?

– Мы нашли это в комнате ожидания, – сказала она и протянула мне желтый блокнот. – Кажется, это вашего друга.

Я взяла блокнот. Это был тот самый блокнот, в котором Джеймс так сосредоточенно что-то писал несколько часов подряд. Полдюжины страниц были исписаны математическими формулами и примечаниями – только их я и могла разобрать. Наверху Джеймс написал: «Не этого ли не хватает?» Что бы ни значили эти символы, они важны. Я вырвала страницы из блокнота и сунула в карман, поблагодарила медсестру и представила себе, как обнимет меня Джеймс, когда вспомнит о них, поймет, что они исчезли, а потом обнаружит, что я их спасла.

Одиннадцать

ЭМ

Мы с Финном разделились по пути к больнице. Он присоединился к траурному шествию со свечами и толпящимися у главного входа представителями прессы, а я обогнула здание и зашла сзади. Я устроилась напротив автостоянки, на другой стороне улицы, и стала наблюдать за пандусом для скорых. Сюда не пускали ни журналистов, ни людей, явившихся выразить сочувствие, чтобы они не мешали проезду скорых, так что у меня был хороший обзор, но я находилась достаточно далеко, чтобы не привлекать нежелательного внимания.