Все наши вчера

Я застыла. Финн упорно смотрел в окно, не глядя на нас. Я не дура. Я замечала дешевую обувь Финна и то, что он везде ездит на метро, хотя по возрасту уже может водить машину, и понимала, что он из стипендиатов. Но я всегда считала, что он сын какого-нибудь учителя среднего достатка, или еще что-то в этом же роде, потому что бедные просто не ходят в Сайдвелл. Но Колумбия Хайтс? Это же уже крайняя нищета! Мама бы впала в панику, узнай она, что я вожусь с парнем из этого района.

Мы ехали через город. Светало. Оба парня молчали. Я пыталась незаметно рассматривать улицы, по которым мы проезжали. Тусклый серый свет вползал на Колумбию Хайтс, освещая витрины, закрытые ставнями, и потрескавшийся асфальт. И люди, задержавшиеся на улице, спешили домой, словно крысы, которые выискивают нору, чтобы затаиться до темноты. Некоторые улицы были неплохи. Главная улица была заполнена ресторанами и фирменными магазинами, но стоило отойти на пару кварталов от «Старбакса» и «Урбан Аутфиттера», и ты уже во владениях уличных банд.

Н-да, здесь нам будет гораздо безопаснее, конечно!

Финн объяснил Моррису дорогу к своему дому. Ну что, могло быть и хуже. Грэшем-плейс – не Джорджтаун, но все-таки и не тот бандитский район, который мы проезжали несколько кварталов назад. Домик Финна, втиснутый в ряд таких же, отчаянно нуждался в покраске, газон перед ним ужасно зарос, но на окнах не было решеток, а у крылечка стояла скамья и два горшка с анютиными глазками.

– Дом, милый дом, – ровным тоном произнес Финн, когда Моррис припарковал машину у обочины.

Мы с Джеймсом поднялись следом за Финном на крыльцо и вошли в дом. Свет был выключен, но даже в скудных лучах, проникающих сквозь жалюзи, я видела, какой этот дом старый, тесный и захламленный. Мебель была разномастная, и буквально на каждой поверхности лежало что-нибудь такое, чему не стоило там находиться: пачка старых газет, чашка с недопитым кофе, скомканный свитер. В раковине стояла груда посуды, а на диване лежала стопка сложенного постельного белья, словно кто-то поставил жизнь в этом доме на паузу. У нас такого никогда не бывало. Даже если бы не было Лус, я думаю, это взбесило бы мать до такой степени, что она убрала бы сама. Ну, или заставила бы убрать меня.

– Извините за беспорядок, – буркнул Финн, запихнул груду неразобранной почты в ящик шкафа, стер со стола пригоршню крошек и стряхнул их в раковину.

– Ничего страшного, – сказал Джеймс. Я ничего не смогла сказать. Я пыталась не быть той ужасной снобкой, за которую Финн меня принимал, но у меня никогда не было знакомых, которые бы жили вот так. Весь этот дом мог бы поместиться в моей гостиной. Я представила себе, что бы сказали Тамсин с Софией, если бы узнали об этом.

– Финн, солнышко, это ты? – послышалось из соседней комнаты.

– Да, ма!

– Ты не мог бы подойти помочь мне? Твоего отца сегодня вызвали пораньше.

Финн даже не глянул в нашу сторону.

– Я сейчас вернусь.

Когда он вышел, я повернулась к Джеймсу. Он передвинул стопку белья, расчистив себе место на диване.

– Ты знал, что Финн живет здесь?

Джеймс покачал головой.

– Он никогда мне не говорил. Мы всегда встречались у меня дома. Я знал, что его семья не такая обеспеченная, как наша, но мне и в голову не приходило, что все настолько плохо.

Я устроилась рядом с ним на подлокотнике дивана.

– Как им только удалось отправить его в Сайдвелл? Даже со стипендией?

– У него полная стипендия. Он не хотел, чтобы об этом кто-то знал.

– Ты что, хочешь сказать, что Финн умный? – спросила я. Но это было шуткой лишь наполовину.

– Я хорошо это скрываю, верно? – сказал Финн, входя в гостиную. Его улыбка была резкой, как лезвие ножа. – Джеймс, ты можешь занять мою комнату.

– Слушай, не стоит, – начал было Джеймс. – Я не хочу выгонять тебя из…

– Я настаиваю, так что заткнись, ладно? Первая дверь налево.

Джеймс вздохнул.

– Ладно. Только на пару часов. Потом я возвращаюсь в больницу.

– Конечно.

Джеймс встал, и я хотела уже тоже встать и обнять его, но увидела, что Финн смотрит на меня. И я вдруг засмущалась.

– Спокойной ночи, – сказала я.

– Спокойной ночи. – На долю секунды мне показалось, что Джеймс хочет сказать что-то другое, но он повернулся и вышел.

Финн поднял крышку деревянного сундука, служившего кофейным столиком, и вытащил оттуда подушки и одеяла.

– Можешь занять диван, – сказал он. – Я лягу на полу.

– Хорошо.

Он посмотрел на меня.

– Ты могла бы проявить вежливость и хоть немного поспорить.

Я замялась. Мне никогда бы и в голову не пришло предложить, чтобы на полу легла я. Но это его дом.

– Пожалуй, я бы могла лечь на полу…

Финн рассмеялся.

– Я пошутил, Эм.

Слава богу.

Мы устроили для него ложе на полу – положили подушки, служившие спинкой дивана, в узкое пространство между кофейным столиком и дверью на кухню. Моя постель была устроена проще: просто подушка и старое лоскутное одеяло, пахнущее лавандой и нафталином. Не египетский хлопок и гипоаллергенный пух, но клянусь, когда я рухнула на нее, ощущения были даже круче. Когда моя голова коснулась подушки, я уже почти спала.

– Марина!

– А?