Все не случайно

Нам, конечно, хотелось, чтобы Юля поступила в школу-студию, которую закончили мы и в педагогов которой мы верили. В то время некоторые преподаватели, которые учили нас, еще оставались в строю. Но, разумеется, ни о каком блате речи не шло: никому мы не звонили и вообще не говорили, что Юля поступает в театральный институт. На этот раз Юля поступала под своей настоящей фамилией, потому что в случае успеха пришлось бы нести документы. Как ни странно, только после третьего тура Юлю узнал наш педагог Василий Петрович Марков. Проходя мимо стайки ребят, он вдруг остановился и спросил Юлю, не дочь ли она Веры и Володи. А вот набиравший курс Александр Калягин Юлю не узнал, но на курс принял. Всего же на курсе оказались три человека с известной фамилией: Саша Стриженов, сын Олега Стриженова и Любови Земляникиной, Саша Лазарев, сын Александра Лазарева и Светланы Немоляевой, и Юлия Меньшова, наша с Володей дочь.

Ученье давалось этим ребятам очень тяжело. Во-первых, все сокурсники поначалу считали, что они блатные, а стало быть – бездарные. Во-вторых, им надо было доказать, что они сами по себе что-то значат, а не являются только носителями известных фамилий. Это тяжелый труд, очень тяжелый. Я не знаю, как реагировали на успехи своих детей Стриженовы и Лазаревы, но мы, в нагрузку к вышеперечисленному, были Юлей недовольны, причем недовольны искренне. Педагоги ее хвалили, а мы не хвалили совсем; а на курсе постарше мы совсем разуверились в Юлиных способностях, и папа ей сказал, что, наверное, педагоги не решаются ее отчислить, чтобы не огорчать нас. Поэтому будет интеллигентно и правильно самой подать заявление и забрать документы. Я же помнила, что мою маму все время хотели отчислить и что ее способности открылись поздно. Да и самого Володю в студии педагоги не жаловали! И я считала, что это предложение папы преждевременно. Но Юля все-таки пошла заявление подавать. Алла Борисовна Покровская – любимый Юлин педагог на курсе – ее остановила и, узнав в чем дело, сказала, чтобы она больше никогда не звала родителей на экзамены по мастерству: дело не в ней, а в нас, вернее – в нашем «психозе». Есть родители, которым нравится с рождения все, что делает их чадо: они обожествляют его. А есть другие, которые предъявляют слишком высокие требования, и эти другие – мы. Когда Юля была маленькой, то похвалы она получала за все: и за танцы, и за рисунки, и за литературные опусы. Но когда выросла и тем более пошла в нашу профессию, требования наши возросли. Мне казалось, что Юля, вступив в мир актерства уже в третьем поколении, должна была бы избежать первоначальных ошибок. Я верю в преемственность природного дарования. Моя мама прекрасно рисовала, я рисую сносно, Юля – хорошо, а у внучки и вовсе талант – и знакомая художница сказала, что у нее от природы правильно поставлена рука. Так же и с актерством. Дети, которые выросли в актерских семьях и решили этот путь продолжить, лучше подготовлены к тому, чтобы принять и понять основы профессии. Но, конечно, это не значит, что они застрахованы от ошибок. От ошибок не застрахован никто, даже я сама, так долго уже находящаяся в этой профессии. Но к первокурснице Юле внутренние наши требования оказались необычайно завышены. Надо сказать, это свойство нашей семьи: мы и друг к другу в оценке творчества беспощадны. Я долго думала почему и поняла, что это происходит от абсолютной, основанной только на сумасшедшей любви и ни на чем больше, веры в совершенство любимого человека. Когда исполнение его не совершенно и не совпадает с твоими ожиданиями, это вызывает бурный протест: ты просто отказываешься верить, что совершенство не достигнуто.

Вообще я считаю, что люди, идущие в актеры, – это люди особого склада. Если можно так выразиться, они – не выросшие дети, которые сохраняют в себе детскую энергию, способность фантазировать и играть в игры. Это люди другой природы, другого склада ума и души. И это справедливо, пожалуй, для всех творческих профессий. «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…» Да, творчество рождается из всего! Но у актера оно еще и прилюдно – прямо здесь и сейчас, на глазах у тысячного зала. Именно это и есть сохраненная до старости детская способность – «не ведая стыда» играть на разрыв аорты любую страсть прилюдно. Дети ведь до определенного возраста не стесняются играть при любых обстоятельствах.

Существует представление, что у детей талантливых родителей отсутствует талант. И иногда действительно так случается – но чаще случается по-другому. Династии есть во всех профессиях, и в актерской в том числе. Но актерским детям обычно отказывают в таланте, потому что они у всех на виду. Актеров всегда больше судят, их ошибки и проступки вырастают в размерах стократно. И так было всегда, еще до появления соцсетей, в самые скромные эпохи – именно потому, что актеры на виду и в них любой может бросить камень.

Моя ошибка