Все не случайно

Однажды я дала себе слово, что приму любой выбор Юли, и в профессии, и в личной жизни: ведь мне самой было в свое время тяжело из-за того, что мама не в восторге и от выбора мной профессии, и от моего избранника. Я слово не сдержала. То, что Юля пошла в актрисы, я приветствовала, а вот ее выбор спутника жизни представлялся сомнительным, и мы бросились уговаривать Юлю повременить с замужеством. Это был уже совсем другой молодой человек. Не тот, которого я заподозрила в употреблении наркотиков. Мы с Володей понимали, что они – не пара, но Юля была непреклонна. Более того: она хотела зарегистрировать брак. Я помнила, как все противились моему браку с Володей, и пыталась встать на место Юли. Вставала – и снова понимала с тоской, что нет, все-таки это ошибка. Папа пошел на крайние меры и сказал: я как отец не должен принимать такое решение, но обращаюсь к твоему разуму и говорю тебе, попробуй с этим юношей гражданский брак. Если ты убедишься, что твой выбор верен, мы тебя благословим. Нет, Юле и этот вариант не подходил. Она хотела официального брака сей же час. Не договорившись ни о чем, я уехала на гастроли с тяжелыми мыслями.

Но через неделю Юля мне позвонила и спросила, может ли она приехать ко мне. Да, конечно, ответила я. И через день Юля была со мной. Больше мы к теме ее замужества не возвращались.

Закончила школу-студию Юля блестяще, с красным дипломом и прекрасным распределением: ее пригласили в родной, тогда уже ефремовский МХАТ. И поначалу Юля была очень увлечена работой, особенно с Ефремовым, но постепенно интерес к актерской профессии стал угасать – и однажды угас совершенно. В театре страдало ее человеческое достоинство. Часто бывало так, что режиссер на всякий случай вызывал на репетицию всех участников спектакля: мол, мало ли как пойдет – а потом застревал на какой-нибудь сцене, а остальные незанятые торчали в курилке и день, и два, и три. Маститые режиссеры считали, что имеют на это полное право, но Юлю это их отношение к молодым, как к рабам, оскорбляло – и я ее очень хорошо понимаю. И однажды Юля нам сказала, что хотела бы уйти из профессии. Нас это очень и огорчило, и испугало.

– А куда бы ты хотела уйти?

– Все равно куда: хоть учиться снова. Например, на гримера – только бы вон из актрис!

Мы уговорили Юлю проработать еще сезон, чтобы окончательно свериться со своим решением, понять, не ошибочно ли оно. «Если ты укрепишься в своем желании, тогда, – сказала я, – я тебя поддержу!» Папа был категорически против.

Юля проработала еще сезон и все-таки ушла в никуда, а вернее – в поиски себя. Целый год она перебивалась подработками в небольших рекламах, с подругой-художницей разрисовывала доски, и они их продавали на рынке. Рисовала Юля тоже прекрасно. Я уверена, что это у нее от бабушки, моей мамы. Однажды Юля разрисовала большое пасхальное яйцо с ликом Богоматери с младенцем! На выгнутой, округлой поверхности яйца, не учась этому искусству, суметь так нарисовать совершенно невозможно! Я была восхищена и храню этот шедевр и любуюсь им до сих пор.

Юля не считала возможным сидеть «на нашей шее», искала возможности заработать и приносила деньги в дом.

Однажды драматург Виктор Мережко, с которым мы в свое время очень хорошо работали над спектаклем «Я – женщина», позвонил с вопросом, нет ли у нас на примете приличного человека, грамотного хотя бы, чтобы взять в качестве редактора к нему в программу на телевидение. Володя сказал, что есть, и порекомендовал Юлю, поручившись за нее, что она грамотный и много читающий человек. Так Юля впервые попала на телевидение.

Новое

И вдруг Юля поняла, что именно это – ее стихия, здесь жизнь бьет ключом, здесь интересно. Тогда в самом деле наступил золотой век телевидения. Рождались новые идеи и каналы, сменялись дикторы новостей: молодые говорили быстро, грамотно и в отпущенное время успевали донести в два раза больше информации, чем уходящее поколение. Начал складываться Шестой молодежный канал, где главным человеком стал Иван Демидов, фонтанирующий идеями. Вокруг него собралась группа молодых талантливых людей, которые придумали для канала интересное существование. Юля оказалась там в качестве редактора, а через некоторое время, когда программа Мережко закрылась, в умах коллектива сложилась программа «Я сама», и, зная, что Юля актриса, коллектив вынес вердикт: ты и будешь ведущей!

Ведущий – это совсем другая профессия. Это не актерское существование.

В сущности, Юля повторила папину судьбу: он ведь тоже резко порвал с театром, уйдя в режиссуру, и выиграл, нашел себя. У Юли началась еще более интересная, но и более ответственная жизнь. Немного смущало то, что образ ярко одетой рыжей девчонки не совсем соответствовал ее личности. Но на то она и актриса! Юля настолько блестяще справилась со своей «ролью» и была так достоверно-прекрасна, что рейтинг программы рос будто на дрожжах. Публика соскучилась по интересным темам, задевающим за живое, и полюбила Юлю всей душой.