Все не так закончилось

– Что случилось, Чарли? Ты ужасно напугана.

У меня подкосились ноги. Видит Бог, я ничего не придумала. У его кожи был оттенок, который лишил меня способности сделать вдох.

– Я скоро вернусь.

* * *

Я неслась по коридору, ненавидя все в этом месте. Запах антисептика и инфекции, проникший в мой нос, подпитывал резкость, которую я обрушила на крупную медсестру на медицинском посту.

– Мне нужно поговорить с врачом моего жениха!

– Вы нажимали кнопку вызова, мэм? – спросила она, едва отрываясь от стопки бумаг. – Если это что-то срочное, то вам нужно всего лишь нажать кнопку вызова в его палате.

Я сжал кулаки, презрительно усмехнувшись. Это чертовски чрезвычайная ситуация.

– Мне нужно поговорить с врачом Филиппа Стаффорда, пациента из палаты 823.

За моей спиной послышались шаги.

– Возможно, вы ищите меня.

Мужчина, приближающийся к столу регистрации, выглядел слишком молодым для доктора, и я ему об этом прямо сказала.

– Буду считать, что это комплимент, мисс… и у вас кровотечение.

Он указал на мою руку. Я прикрыла повязку рукой.

– Шарлотта. Шарлотта Майерс.

Он был ниже меня ростом, и я понадеялась, что этот недостаток компенсировался знаниями в сфере медицины. На макушке у него, как у типичного подростка, торчал непослушный вихор.

– Мы можем немного поговорить о Филиппе?

– Я как раз собирался зайти осмотреть его… Вы его девушка?

– Невеста.

Я потянулась к кольцу, чтобы погладить его кончиками пальцев, вот только кольца на месте не оказалось. Мой палец был обнажен. Оно осталось у Бена. Я сняла его перед тем, как оказать ему честь переспать с чужой невестой. Невестой Филиппа.

– Вот черт.

– Мисс Майерс, я что-то не то сказал?

Я засунула руку без кольца в карман и покачала головой.

– Все в порядке.

Он держал в руках толстую папку, и лишь сейчас я заметила, что слева на груди белого халата было вышито его имя. «Марк Лиман, доктор медицины, онкология».

– Рад наконец-то познакомиться с вами.

– Филипп умрет, да?

Он провел меня по коридору в пустой кабинет, где обычно проходили осмотры.

– Почему бы нам не присесть?

Обернувшись, доктор Лиман позвал одну из медсестер.

– Джози, не могла бы ты взглянуть на руку этой молодой женщины?

Резкий запах дезинфицирующего средства наполнил воздух, и я присела на кушетку для осмотров, сочиняя историю, в которой не было бы смерти того, кого я любила. Джози обрабатывала мою руку, а я, не обращая на нее внимания, смотрела в упор на врача. Я не дождалась, пока он начнет говорить, и сказала сама:

– Это рак поджелудочной железы.

Выражение его лица не изменилось:

– Мисс Майерс, я не уверен, что вы знаете…

– О, поверьте, я знаю! – я повысила на него голос. – Вы хоть понимаете, что это значит?

Он пролистал содержимое папки и недоуменно посмотрел на медсестру Джози.

Я твердо решила, что ни за что не буду плакать перед этим человечком. Только не сейчас.

Нет. Я приберегу слезы для ада, через который мне предстоит пройти. Я закусила губу, чтобы она перестала дрожать. Я ведь знала, что мир – это чертовски жестокое место.

– Моя мать умерла…

Я секунду помолчала. Джози возилась над моей раной со своими инструментами.

– Она умерла от рака поджелудочной железы. Были признаки…

Я опустила голову, и его голова поникла вслед за моей.

– Я просто не хотела этого видеть… Он часто уставал… Я знала, что что-то не так. Но только не это. Может быть, что-нибудь другое. А теперь я увидела его кожу… Вы обнаружили опухоль? Головка поджелудочной железы?

– Мисс Майерс, вам нужно знать…

– Я уже знаю. Это головка. Вот почему у него желтуха.

Он скрестил руки поверх папки и неохотно кивнул.

Огорчающая новость сжала горло, приглушая мой голос.

– Возможна операция?

– Слишком близко к воротной вене.

Я едва могла дышать. От сдерживаемого гнева заболело горло.

Никогда в жизни я еще не чувствовала себя настолько бессильной. Все мое тело сжалось от страха. Я чувствовала головокружение, а в мозгу проносилась мысль, что все происходящее нереально.

Раком не заразиться. Рак так не передается.

Мой взгляд скользил по линолеуму, и я спросила:

– Когда вы ему скажете?

Доктор резко вдохнул воздух:

– Филипп уже знает.

На меня накатила тошнота, и я ахнула. Из-за этого откровения, из-за пальцев Джози, сшивающих мою руку.

– Я не совсем вас понимаю. У него сотрясение мозга! Как все превратилось в это?

– Сотрясения мозга не было, – сказал он. – Только порез, который мы уже зашили, и синяки.

Я вонзилась взглядом в его узкое лицо и почувствовала, как мой голос поднимается из самой глубины легких.

– Все эти исследования, которые проводятся, все чеки, которые Филипп выписывает на имя моей матери… это все чушь собачья. Вы даже не приблизились к излечению…

Он смотрел на меня, боясь перебивать.

– Когда моей маме поставили диагноз, я еще не знала, что это смертный приговор. Абсолютно. Но я помню жалость. Статистика – полная чушь. Никто не выживает после этого рака. Никто. Самым везучим удается пожить несколько месяцев.

Слезы текли у меня из глаз, но я отказывалась им поддаваться. Доктор Лиман сказал, что мой гнев ему понятен.