Все оттенки чёрно-белого

– Ох, ну молодец, ну кудесница, раскосенькая ты моя! – Похвалил он девушку, лаская своей жирной рукой её гладкие чёрные волосы, забыв, что она всё равно ничего не понимает.

Китаянка ласково похихикивала, подсчитывая, по-видимому, свой гонорар за ночные старания.

Внезапно хихикание переросло в порывистый лающий кашель. Девушка побледнела, её рот искривился в жуткой гримасе и она, продолжая чудовищно кашлять, побежала в ванную комнату.

– Эй-эй, чего такое? – Спросил Полежаев от неожиданности, приподнявшись на локте.

Не дождавшись ответа, он поднялся с кровати и, накинув гостиничные тапки на ноги, пошёл, в чём мать родила, к двери, за которой только что скрылась азиатская путана.

Он потоптался некоторое время возле двери, из-за которой раздавались приглушённые звуки душераздирающего кашля, и тихонько постучался. Не услышав реакции на стук, он постучался погромче. Опять ноль реакции. Кашель прекратился, но раздался глухой стук тела, падающего в акриловое корыто ванны.

Николай Порфирьевич, не на шутку испуганный, ворвался в ванную комнату и обнаружил свою ночную пассию, лежавшую в позе, достойной похабных картинок, на дне ванны, которая (слава тебе, господи!) не была наполнена водой.

– Что за..? – В панике спросил он вслух, обращаясь, по-видимому, к зияющему средь смоляной черноты паховых волос девушки розово-красному просвету.

Некое смутное поганое предчувствие относительно ближайшего будущего одолевало его при взгляде на женское лоно. Полежаеву почему-то показалось на мгновение, что вскорости ему предстоит уже целиком и на века погрузиться в красноватый мрак влажного тепла.

Он, как и подобает всякому медику, хоть и не практиковавшему уже лет этак двадцать, проверил наличие пульса. Пульс у девушки прощупывался слабо.

– Твою ж китайскую бабушку! – Выругался в сердцах Николай Порфирьевич. Он прекрасно понимал, какая волна пойдёт, если какой-нибудь «добрый человек» пронюхает о тайном свидании функционера от медицины с азиатской шлюхой в гостиничном номере. А скрыть это при данных обстоятельствах будет достаточно сложно.

Одевшись впопыхах в свой министерский костюм, он спустился на ресепшн и вкрадчиво обратился к высокой брюнетке миловидной внешности, стоявшей за стойкой.

– Э-э. – Он посмотрел на бейджик, приколотый к блузке на подъёме груди девушки. – Верочка? Да, Верочка.

– Слушаю вас внимательно? – Обратила свой взор Верочка к румяному незнакомцу.

– Тут, понимаете ли, какое дело. – Продолжил мяться Николай Порфирьевич. – Я только что из триста девятого номера.

Девушка начала просматривать информацию о гостях на экране монитора, стоявшего на стойке ресепшена.

– И? – Вскинула она вопрошающие глаза на покрасневшую физиономию Полежаева.

– Ну вот, и там, знаете, девушка в ванной лежит без сознания. Наверное, стоит вызвать ей «Скорую помощь», а то мало ли.

Он начал лихорадочно копаться в карманах одежды в поисках бумажника. В глазах девушки читалось недоумённое недоверие.

Найдя, наконец, вожделенный бумажник, Николай Порфирьевич выдохнул и, оценив намётанным глазом мздоимца/лиходателя наличие видеокамер в холле гостиницы, пригласил жестом девушку проследовать за ним:

– Давайте я вам покажу. Нужно действовать быстро. Дорогá каждая минута. – Оживлённо жестикулируя для придания убедительности своим словам, сказал он.

Девушка встревожено последовала за ним. Убедившись, что пространство не просматривается видеокамерами, он протянул девушке, не считая, несколько купюр морковного цвета с изображением моста через Амур.

– Что это? – Чуть не отпрыгнув, спросила девушка.

Включив весь свой шарм и обаяние, Николай Порфирьевич, промурлыкал на ушко Верочке:

– Это мой вам, так сказать, презент за хлопоты. Понимаете, не нужно говорить, что я вам это сказал. Вы меня не знаете и не видели, понимаете?

– Кажется, да. – Неуверенно закивала девушка, взяв купюры и поспешно спрятав их в карман юбки.

– Ну вот и славно. – Обрадованно пожал холодные кончики пальцев опешившей от неожиданного натиска Верочке. – Вот и до свидания. Не забудьте, хорошо?

– Да, да, я всё поняла. – Продолжая как заведённая кивать головой, сказала девушка.

Выйдя из отеля, Николай Порфирьевич подошёл к стоянке такси и, договорившись с местным хапугой-таксистом на две тысячи до центра, сел в машину.

Примерно в районе обеда, находясь уже на работе, он вспомнил о своей ночной возлюбленной. Ойкнув, он спросил у своего отражения в зеркале, стоявшем в углу его обширного кабинета:

– Так, а где наш те-ле-фон-чик? подразумевая не засвеченный нигде сотовый телефон, сим-карту к которому он прикупил на площади трёх вокзалов, и используемый им для разнообразных разговоров деликатного характера.

Набрав номер отеля, в котором он провёл «незабываемую» ночь, он спросил о китаянке, за которой должна была, по его настоянию, приехать «Скорая».

– Да, – подтвердила девушка с ресепшена, – увезли в Боткинскую.

– То есть, живая? – Уточнил Николай Порфирьевич.