Все оттенки чёрно-белого

– Ну да, но плоха. Больше ничего не знаю, спрашивайте в больнице. – Достаточно грубо сказала девушка, очевидно, догадываясь, какой господин интересуется судьбой несчастной китаянки, и положила трубку.

– Фу-у, как грубо. – Подумал Полежаев. – Ну да ладно. Главное – жива.

После этого разговора он как-то отвлёкся от неприятного утреннего происшествия, полагая поганое предчувствие своё с погружением во мрак ошибочным, и до самого вечера вдохновенно отправлял функцию уважаемого сановника.

Прибыв домой после работы, он чмокнул дряблую щёку супруги, вернувшейся пятичасовым рейсом из Лондона и выглядевшей потому несколько усталой, и, переодевшись в домашний халат, прошёл на кухню.

Сидевший на кухне двадцатилетний отпрыск прокомментировал очередную новость:

– Царь очередному какому-то Мгудамбе Матумбе Пятнадцатому кредит простил, чтобы тот смог своей тридцатой жене бриллиантовое колье прикупить.

– Макс, ну а тебе-то что? – Спросил устало Николай Порфирьевич.

– Да, а как со своего населения, так три шкуры дерёт. – Огрызнулся великовозрастный балбес.

– С тебя, что ли, дерёт? – Вмешалась в разговор мать семейства, Евгения Семёновна, входя на кухню.

– А, может, и с меня? – Опять огрызнулся сын.

– Ты на царя бочку-то не кати. – Придав как можно больше внушительности голосу, проговорил Николай Порфирьевич. – Только благодаря ему у нас есть всё, ну или почти всё.

– Знаю я, откуда у вас это «всё». Как вы народ свой несчастный гнобите, как он мрёт, не получив элементарной помощи от вашего ведомства!

Полежаев под вечер был в хорошем, умиротворенном настроении. Он считал искренне, что обращать внимание на сыновьи закидоны не стоит.

– Успокойся, сынок. Тебе ли за народ свой печься? Ты же не отказываешься, например, в пользу сирых и убогих от поездок в какую-нибудь Боливию со своими романтически настроенными тёлочками?

Налив себе в кружку свежезаваренного заботливой супругой чайку и отхлебнув его для пробы, он продолжил, повысив голос:

– Ты, может, полагаешь, что туры в Боливию или в какую-нибудь Доминикану Дед Мороз всем желающим бесплатно на Новый Год раздаёт?

– Отец, до меня только недавно стали доходить некоторые вещи и я, признаться, хочу отказаться от всех этих ваших благ, зная, каким путём они вами добыты.

У Николая Порфирьевича медленно стали раздуваться ноздри. Он уже приготовился своей железной аргументацией, а, может, и рукой, если понадобится, пригвоздить сына к стенке, но в этот момент из плазмы, висевшей на стене, раздалась душераздирающая музыка, предшествующая, обычно, криминальной хронике или выпуску, посвящённому очередной катастрофе вечно ломающихся самолётов.

Все воззрились на необъятный экран телевизора, с которого зализанная дикторша вещала без тени улыбки на густо напомаженных губах.

– Внимание! Экстренный выпуск новостей! Сегодня в 8 часов 32 минуты бригадой «Скорой помощи» в одном из номеров гостиницы «Осло» была обнаружена в бессознательном состоянии гражданка КНР Ли Сяй Фэн. Будучи доставленной в Городскую клиническую больницу имени Боткина женщина скончалась, не приходя в сознание, в 15 часов 03 минуты.

Как было выяснено в ходе расследования обстоятельств произошедшего, Ли Сяй прибыла позавчера в Москву регулярным рейсом китайских авиалиний из Пекина. До этого она проживала в городе Фаньсинь провинции Сичжэн, охваченной в настоящее время эпидемией атипичного коронавируса. Также выяснилось, что китаянка выбралась из города своего жительства после начала эпидемии, минуя заградительные кордоны медицинских служб и полиции.

До настоящего времени официально не известно, какова была цель пребывания гражданки КНР в столице, однако, как выяснила съёмочная группа телеканала «ОПС», китаянка прибыла в Москву зарабатывать деньги проституцией. Накануне вечером она была замечена в компании с неким солидно выглядящим мужчиной в районе гостиницы, в которой она была обнаружена впоследствии в бессознательном состоянии.

Мрачный облик ведущей телеканала «Общество. Политика. События» сменился фотографией умершей от коронавируса китайской подданной Ли Сяй Фэн с заплетёнными в косу волосами, одетой в лёгкую красную курточку. Нежно держа на руках розовый свёрточек с полуприкрытым узкоглазеньким крохотным личиком внутри, Ли Сяй, создавалось впечатление, светилась от счастья изнутри.

Когда на экране появилось изображение улыбающейся китаяночки, с которой у Николая Порфирьевича было небольшое оральное приключение не далее, как полдня назад, а до этого – ночь, проведённая в одной постели, краска покинула его лицо и он как-то сразу потускнел, опустившись на стул.

– Дорогой, с тобой всё в порядке? – Встревоженно поинтересовалась Евгения Семёновна. – Ты как-то с лица спал.

Сын тоже, хотя и готов был к смертельной идеологической схватке с отцом, словно оттаяв, поглядывал на него любопытными глазами.