Все поезда встречные. Реальная история жизни и любви счастливого человека с биполярным расстройством

И Гая легко и неожиданно для меня предложила встретиться. К тому моменту она выучилась на парикмахера-стилиста и работала в салоне красоты. Несмотря на небольшой опыт, Гайка уже делала успехи, а вскоре стала настоящим мастером своего дела (и вообще она бралась только за то, к чему действительно имела призвание, не размывалась). Я приехала к Гае в салон раз, приехала два – и вскоре стала появляться там каждую ее смену, потому что больше нам негде было встречаться. Могла часами сидеть и любоваться тем, как она работает.

Ты чемпион по незабываемости.

А ведь так и есть, до сих пор. Я и сегодня, в марте 2018-го, готова отправить тебе смс с тем же самым текстом, только вот оно останется без ответа. И знаешь, Гай, ты часто рядом со мной. Я научилась спать одна – на животе, как никогда не спала в твою бытность, лицом в подушку, одну-единственную подушку на огромной двухспальной кровати. Но я так и не могу привыкнуть смотреть одна фильмы, наши с тобой любимые: испанские или муратовские10. Очередную киноработу Педро Альмодовара, «Джульетту» (Julieta, 2016), я вкушаю одна. Если смотреть строго в экран ноутбука, можно представить, что ты лежишь рядом, на своём месте, с краю кровати, из-за которого у нас частенько была драка и которое ты так отчаянно отстаивала. Но вот я чуть отвела глаза от экрана влево – а там пустота, обсудить сцену не с кем. И фильм-то, как назло, о том, что мы перестаем ценить тех, кто рядом, занырнув с головой в свою печаль (проблему, тоску, депрессию, болезнь – нужное подчеркнуть). Близкие и любимые люди поначалу подыгрывают нам, вместе с нами лелеют нашу «кручинушку», а потом устают её нянчить и попросту уходят.

Золотые, бесценные люди к нам приходят, стучатся, звонят.

К нам бредут, как по минному полю, тянут руки сквозь наши печали

к нам – холодным, пустынным, выжженным…

А давай мы с тобой выживем?!

Нас почти уже залатали.11

Я обращаюсь к тем, кто еще не успел потерять: берегите СВОИХ, пожалуйста! Не утопайте в вашей «проблеме», «болячке»; не ведитесь на мимолетные увлечения: на чей-то сладкий флирт, на интеллект, на бездонные глаза. ВАШЕГО человека вам потом никто не заменит и никто не вернёт.

Как же хочется вернуться в 1 сентября 2009-го, когда в моей голове еще не поселилось ни одной дурной мысли о смене партнёра (я, представьте, начала искать новую девушку из-за того, что Гая не умела красиво излагать свои мысли на письме – всего-то лишь!). В то самое 1 сентября, где я стою у оранжевой стены в детской (второклассник Гоша – на школьной линейке) с сотней чёрных мягко-шерстяных акриловых афрокосичек в волосах и с огромной гроздью зелёного винограда в руке. Я переполнена счастьем от встречи с Гайкой после двухнедельной отпускной разлуки (мы с Гошей и с моим папой втроём ездили в Крым, а Гая осталась работать, её не отпустили с работы) так же, как эта недавно отремонтированная нами комната переполнена ласковым летне-осенним солнцем. Гая смотрит в объектив здоровенного полупрофессионального фотоаппарата, а я улыбаюсь ей, играю с ней, позирую для неё. И нет проблем, нет мира за ярко-оранжевыми стенами этой комнаты. Люди потом увидят на фото счастливую девушку, не более. Они не поймут, кому эта улыбка предназначалась, если не знают меня достаточно близко.

Апрель 2017-го. Я смотрю на Гаины свежие фото с испанского пляжа и в повороте ее головы читаю, на кого она смотрит: на свою новую девушку. Я уверена в этом, потому что слишком хорошо знаю Гайку. Мне обидно – а с другой стороны, куда ей смотреть, не на облака же? Это мне остаётся смотреть на облака, я одинока. Но на своих мещанских фото с моря, датированных июлем 2017 года, я копирую Гаю и с наигранным интересом пялюсь в объектив фотографа-девушки (моего сопровождающего), которую ни капли не люблю, несмотря на всю её привязанность ко мне.

Гай, прости меня, пожалуйста, за то, что в ворохе своих проблем я перестала тебя замечать и из-за этого потеряла. Я всё жду, когда же из моего дома исчезнет последний предмет, напоминающий о тебе. Сколько бы я ни выгружала их огромными плетёными мешками для строительного мусора – тебе, знакомым, в мусорные контейнеры во дворе – до сих пор, спустя годы, я нахожу твои следы (как в одноименной песне Магомаева). Получается, мы всю жизнь что-то за кем-то донашиваем: заколки за Лилькой и Чулпан, роли и сценарии Ренаты Литвиновой за Маратом (нашим с Гаей общим другом), песни за Верой. Я до сих пор таскаю вещи Гаянэ, как после старшего брата, которого у меня отродясь не было: ее пальто, самые нестильные из ее стильных ботинок, армянские этнобраслеты из прошлого века. А от невещного избавиться еще сложнее. Да, я всеми силами вытравливаю прошлое, но всё бы отдала за то, чтобы прикоснуться губами к твоей ступне с предельно аккуратными, всегда некрашеными ногтями, втянуть запах твоей кожи. Я выпила тебя до дна, Гайка, но спустя время захотела ещё глоток.