Все разбитые осколки

Я был ядом, а она — противоядием. Моей противоположностью во всех отношениях, но равной мне в большем. Она принимала меня, когда никто другой не мог этого сделать. Преследовала мою тьму и наполняла ее своим светом.

Она была всем, в чем я нуждался.

Она была моим спасением.

Я мог защитить ее, дать ей то, в чем она нуждалась…

༺Эмери༻

Что-то изменилось. Что-то грандиозное.

Атлас стоит рядом со мной, его рука лежит на моей спине, пока мы наблюдаем за людьми, проходящими через двери приюта. Все было готово к дню усыновления, и хотя я не ожидала, что Атлас будет здесь, он настоял на том, чтобы присоединиться ко мне в этот день.

Он наблюдает за происходящим, нахмурившись, но не отходит от меня ни на шаг. Он также настоял на том, чтобы я спала с ним с того дня, когда нашла его в спортзале. Секс каждый раз был невероятным, интенсивным и пробуждающим.

От надвигающейся тени, когда ты привлекаешь его внимание, ничто не сможет спасти.

Я знала, что была для него лишь телом, чтобы заглушить боль, которую он испытывал, и знала, что в конце концов буду сломлена так же, как и он. Он предупреждал меня об этом, но мое сердце не понимало, что нам нужно держать себя в руках.

Мы не могли быть вместе.

— Ты слышала что-нибудь о своем отце? — неожиданно спросил он, и его рука, лежавшая на моей спине, теперь переместилась на бедро, где его пальцы слегка сжали его.

Я качаю головой.

— Нет. Они перестали звонить.

— Хорошо.

Я поворачиваюсь обратно к постоянному потоку людей и чуть не давлюсь языком.

В дверь входит Габриэль Сэйнт с женой под руку, оба выглядят грозно и царственно, что казалось невозможным, и все же они здесь. Этот человек внушал ужас, но тот, кто вошел следом за ним, тот, кого я узнала еще на гала-концерте и кто сопровождал Атласа, — от него, черт возьми, замирало сердце. Сочетание красоты и смерти.

— Дыши, светлячок, — шепчет Атлас. — Они пришли на мероприятие.

— Зачем? — заикаюсь я.

— Потому что я попросил их об этом.

— Хорошо, но это не объясняет, зачем им сюда приходить, — шиплю я, наблюдая, как правящая семья Редхилла осматривает пространство вокруг себя, слышу лай собак и смех. Не знаю, когда я перестала бояться, что Атлас тоже был частью этой семьи, но сейчас все вернулось.

Застыв, я отстранилась от него, мои руки сжались в кулаки, но он не дал мне уйти далеко.

— Ты спишь в моей постели, я трахаю тебя, и ты выкрикиваешь мое имя, но ты не хочешь, чтобы тебя видели со мной?

— Дело не в этом, — я покраснела до самых пальцев ног. — Я не такая, как они.

— Амелия тоже не была, — шепчет он, прежде чем отпустить меня и направиться к своему брату. Они обнимаются, прежде чем он целует Амелию в щеку и пожимает руку крупному мужчине. Там было еще несколько человек: миниатюрная девушка с длинными черными волосами и смуглой кожей, за которой следовал тот, кого я узнала как Девона, врача, который обработал мои раны после инцидента с Марией.

Я стою в стороне, пока они разговаривают между собой, выглядя обычными, как все, но в тоже время какими-то потусторонними. Их сила была ощутима, опасность, которой они обладали, легко почувствовать, глядя на их напряженные плечи, оценивающие глаза.

Я полагала, что не зря они занимают самое высокое место в рейтинге.

Амелия заметила меня и мгновенно улыбнулась, схватив черноволосую девушку, а затем направилась ко мне.

— Эмери! — Амелия улыбается, одетая в толстый вязаный джемпер и сапоги, которые на любом другом человеке выглядели бы обыденно, но на ней это выглядело изысканно и элегантно. Девушка поменьше, стоящая сбоку от нее, смотрит на меня, и в ней, как и в Амелии, чувствуется царственность, но я не видела ее в доме в тот раз, когда Атлас брал меня с собой.

— Это Сьерра, — представила ее Амелия. — Лучшая швея в городе

Сьерра закатывает глаза.

— Она просто предвзята, потому что я шью все ее платья, приятно познакомиться!

— Мне тоже, — неловко улыбаюсь я, поймав взгляд Атласа, стоящего за спиной Сиерры.

Он почти игриво вскидывает бровь, и мое сердце практически замирает в груди: что, черт возьми, происходит? Неужели я сплю?

— Полагаю, ты имеешь к этому отношение, — одобрительно улыбается Амелия.

— К этому? К чему "этому"?

— Атлас, — усмехается она. — Он кажется более спокойным в последние дни.

— Не думаю, что это имеет отношение ко мне, Амелия.

— Ну, я не знаю, — пожимает она плечами, глядя на мужа и Атласа. — Я еще не видела его таким.

— Каким?

Ее лицо смягчается, когда она снова смотрит на меня, на ее губах появляется нежная улыбка.

— Как будто он хочет жить.

Я не знала, как на это реагировать, но весь день размышлял об этом. Мероприятие прошло успешно, почти половина собак была передана в новые дома или находилась в процессе передачи, и даже сейчас, наблюдая за происходящим, я не могла не прокрутить в голове слова Амелии.

Что случилось с Атласом, что он не хочет жить?

Я вижу его сейчас, разговаривающего с Девоном в углу, пока Амелия пытается убедить Габриэля, что им нужен щенок, которого она сейчас держит на руках.