Читаем Все стихи 2016 года по алфавиту (СИ) полностью

Буквальным "О" любого алфавита

Озёрный знак овальностью зеркальной

Плыл, узнаваем, клавишею виден,

Согласным "С" прилёг посёлок спальный.

Взойдя, повиснув над пустыней пышной,

Где KLM акриды с диким мёдом

Сервировал мне, я, от рифм отплывший,

Был искушаем выбором для нёба

Высоких слов и послевкусий славы,

Владения сердцами и умами

С высот, что больше всех золотоглавых,

А я молчал, ничто не принимая.

Но, отпостившись, еду по бетону,

Вернувшись из безмолвия натуры

Всеядным человеком приземлённым

К орущей о посте клавиатуре.



Что б ни готовил мне черёд


Владея аспидной доской

В столетьи оном,

Каллиграфически с тоской

"Люблю!" наклонно


Писал с оглядкой в чёрный лист

Писаньем чистым.

Я - неказистый гимназист,

Ты - гимназистка.


Уставами разделены,

Предназначеньем.

Ты не прочтёшь. И нет вины

За непрочтенье.


На школьной траурной доске

На перемене

Писал, а мел дрожал в руке,

Крошился немо.


"Люблю тебя!" - кричало там,

И было жутко.

Ты не успела прочитать,

Что стёр дежурный.


Скользит по клавишам рука,

Всё та же внешне.

Надежда тоньше волоска,

А я подвешен.


Что б ни готовил мне черёд

Столетий новых,

Дежурный слово лишь сотрёт.

Любовь - не слово.





















Я назову себя планетой


Я назову себя планетой

С ядром, корой и атмосферой,

Где всё - игра воды и света,

И синева, и кровь, и серость,


А майских молний плети-нервы

Стегают одеяло леса,

Иx можно объяснить, измерить,

Предугадать - с десятком "если".


Там осень - коротка, сезонна.

Снега последуют, растают;

Потом газон Уимблдона

И мячик - одуванчик в стае.


Там полюса моих печалей,

Где отрезвляет разум-холод;

Коньяк, в уста едва отчалив,

Во льдах затрётся ледоколом.


Спиральны войны и циклоны,

Скрещенье радуг, сабель, строчек,

Но ось незыблемо наклонна -

Одна устойчива, как почерк.



Я не спешусь плакать о погоде


Я не спешусь плакать о погоде,

Сохраню достоинство верхом.

Жизнь моя, в свободе-несвободе

Ты обмен белков и углеводов

На валюту твердую стихов.


Не зови, березовая роща.

Жизнь моя, не дай дремотно ныть

Про любовь и розовую лошадь.

Напишу о танках, жрущих площадь

Как закуску будущей войны.


В цель кукушкин счет, а может, мимо,

С перебором? Но потороплюсь,

Чтобы между датами не минус -

Не "родился, прожил жизнь и сгинул" -

А оставил маленький, но плюс.









Ярмарка


Закружился, заверчен от чёрта,

Карусели-рулетки забег

На нечётной лошадочке чёрной.

И число, и окраска - в судьбе.


А от Бога - шальная душа в ней,

Что на ярмарке - лишь погостить,

Где в карманах с усердием шарят,

Но в карманах - шаром покати.


Ой, ты, девка с косою заплечной,

Не лукавься в разгаре гульни,

A купи себе с маком сердечко

Да пока на себе не жени.


Надорву песнопением глотку -

Так назначишь к венчанью денёк.

Слышь, кабачник, налей-ка мне водки,

А за штоф - с берестой перстенёк!


Я и пью залихватски, как надо,

И люблю, что любили отцы -

Не царей-петухов на парадах,

А в лотке петушки-леденцы.




Я состоял


1.


В очередь, сукины дети, в очередь!

(М. Булгаков, "Собачье сердце")


Я состоял в очередях

За пищей, для голодных - яством,

Имея, кожею блюдя

Свой номер в списке постояльцев.


Запомнил смыслом бытия

То состоянье со-стояния

С людьми, такими же, как я,

За даром пайки к покаянью.


Поев, окучивал кусты

В садах дворцовых фараона

В той жизни, славшей на кресты

За взгляд не в пол, а выше трона.


Но свой Исход не упустил.

Ты раболепствуешь в Египте.

В пустыне я свободен. Ты

Рабом погибнешь.


2.


Не корми, Господь, голодных

Манной местного спасенья

На равнинах безысходных

Без пророка Моисея.


Много поколений рабства,

Фараонов, жизни нищей

К рабству пристрочили дратвой -

Как подметку к голенищу.

Манна временно насытит.

Объясняя эту радость,

Православный поп красивый

Укрепит, воскуя, дратву.


Выпал снег, лежит верблюдно

Альбиносная сугробность.

И толпой в пустые люди -

Ни народа, ни пророка.


3.


Несвежесть скатерти для взгляда

Глаза толкает в высоту,

Где - белоснежности нарядов

И Пётр-привратник на посту.


Чтоб на исподнее и душу

Не тратить времени в трудах,

То собственную частность лyчше

Кому-то в собственность отдать.


Чем меньше пряник в настоящем,

Тем слаще в прошлом старый кнут.

Чем ты ничтожнее, тем слаще

Мечта - к великому примкнуть.


Прилиться каплей к океану,

Уже подобному богам,

Проклятьем омывая страны,

Нести тайфуны берегам.


Несвежесть скатерти и лика

Небритость, чернота ногтей

Уводят в мысли о великом

От созерцанья скатертей.




4.


Мой товарищ, в смертельной агонии

Не зови понапрасну друзей.

Дай-ка лучше согрею ладони я

Над дымящейся кровью твоей.

(Ион Деген)


Кровь не греет, она обжигает

И ладони, и душу в печи,

Что, по глине, по судьбам шагая,

Превращает сердца в кирпичи,


Но не новым домам погорельцев -

Красной кладке с часами над ней,

Где могилы убийц-имяреков,

Словно пломбы в зубастой стене -


Той, что время парадами мерит,

Расстояньем от прошлых боёв

И гордится консервами смерти

Что везут и везут вдоль неё.


5.


Времена не выбирают,

В них живут и умирают.

(А. С. Кушнер)


Как неуютны времена,

Что я не выбрал!

Четыре стороны - и на...

Из списков выбыл,


Из поимённости "врагов"

Под номерами,

Что нары полкой для зубов

Не выбирали.


Шесток свободы для сверчка -

Шесть соток дачи.

Как умирать в таких веках

И жить тем паче?


Бомжам оставил по утру

Всю стеклотару

И выбрал время, где умру,

Совсем состарясь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия