Все в руках твоих

   - Он скоро отпадет. – прошептала Чиа, стараясь не обращать внимания на насмешки. - Унижать его, заставляя ходить без штанов, это жестоко.

   - Твое великодушие, юная девица, достойно умиления. Если считаешь нужным, делай, но старшим делать замечания не позволительная грубость и глупость. Трудности следует решать по мере их поступления. И вообще, нечего было разглядывать чего не надо!

   - Ну, вот, еще ее виноватой сделали. Не стыдно? – пристыдила их Пена.

  - Нечего старших учить! До вечера ее Сахатес может походить и без штанов, а потом будут ему и штаны, и рубаха, но это уже не наши проблемы. Пусть радуется, что вообще его живым довезли.

   Разговор был окончен, но Виколот с Млоасам надулись от важности и еще долго молчали. Чиа тоже молчала, упорно продолжала шить.

   Их спор разбудил Томку, но она не знала, что сказать. Если только лично поздравить Саху, что девица своими руками сшила ему трусы. И смех, и грех. Но что подобная девчоночья жалость может выйти боком и довести до светлых чувств, Тома допускала. Подобное развитие ее не радовало. Та отправила с ней Чиа, чтобы девочка училась, а не привезла им зятя-обормота по прозвищу Золотой Гронг.

    «Ладно, в крайнем случае, будет им законный зять. Лучше так, чем совсем никак. А если повезет, то выучится, и все будет нормально. Хорошо, что рядом Долон, у него не забалуешь». -Тамара вздохнула и ощутила, как Ло  ободряюще похлопал ее по плечу.

   Из-за непогоды приплыли в Смат позже почти на пол дня, ранним утром, на самом рассвете. Тамара поднялась на палубу и замерла от благоговения и восторга. Озолоченная солнечными лучами гора, ослепляла белым сиянием. Над возвышенностью светлеющее ночное небо розовело и казалось неимоверно насыщенным, по сравнению с холодным серо-синим остальным простором. В сравнении с солнечными лучами даже разноцветные крыши раскинувшегося ухоженного города с белыми домиками казались блеклыми и невзрачными.

    Дома начинались сразу у пристани. Двух-трехэтажные строения, с белыми, желтыми, розоватыми, светло оранжевыми стенами были хаотично, но плотно понатыканы на крутом выступе. А там, где невозможно было поставить дом, росли деревья и кустарники. Кипарисы, пальмы, раскидистые и обычные деревья зеленого, светло-зеленого и изумрудного цветов украшали серо-оранжевую землю. Укрепленная каменными блоками набережная добавляла городу очарования и ухоженности. Если бы Тамара приехала в Смат туристкой, влюбилась бы в нарядный город сразу, однако, увы, все было совсем не так. Она поежилась, ощутив утреннюю прохладу. Но возможно это было и от тревоги.

    Когда корабль оказался у самого причала, спустили сходни, и началась суета. Торговцы кричали, спорили и до хрипоты торговались с сонными грузчиками, требовавшими за работу в несусветную рань повышенную плату. Кто договорился о цене, ссорились, чьи тюки будут выгружаться первыми. У кого вещей было мало следили, чтобы их тюки не опрокинули в воду и не бросали грубо наземь, складывали аккуратно. Тихую пристать оскверняла бодрая, неуместная брань.

    И совсем странно на этом фоне выглядели две фигуры в серых плащах, стоящих чуть поодаль, и не спускавших глаз с Тамаа и Долона. Лиц Тамара не могла рассмотреть из-за низко опущенных капюшонов, но чувствовала их взгляды кожей. От страха она онемела и не могла шелохнуться.

   - Я с тобой. – тихо произнес Ло, едва заметно склонив голову, и бодро спустился по трапу вниз. Виколот и Млоас спустились следом, но встречавший широкий мужчина, сделал шаг к Долону и обнял его, а потом поприветствовал других братьев, но уже без объятий.

   Томка могла поспорить на что угодно, что одна из двух серых фигур женская, и что незнакомка сверлит ее взглядом.

    -  Рад видеть вас живыми и в здравии. Волнение давалось мне тяжело, и я не смог усидеть, дожидаясь прибытия. И Отец решил, что и ему не грешно встретить своих детей!

    - Благодарю за волнение. И я рад видеть тебя в здравии. Так же рад, что не разочаровал тебя, однако чувствую вину, за произошедшее с сестрой. Мне не хватило выдержки, мудрости и терпения. Прости меня!

   - Мне нравится, Долон, твоя прямота и ответственность. – мужчина тепло улыбнулся. - И какой урок ты вынес?

    Долон вздохнул:

    - Бывают мгновения, когда резкое, как острый стилет, слово оказывается живительнее, чем жалость, за которой прячется трусость. Я струсил, оттягивал объяснение и причинял боль всем, кто был со мной рядом.

   - Ты уверен, что сделал правильный выбор? – раздался холодный женский голос.

   - Уверен, сестра. Но если вы видите ошибку в моих измышлениях, не стоит таить ее и смущаться. Окажите милость. – сестра Бокаса с насмешкой и пренебрежением смотрела на него, а Долон в ответ невозмутимо растягивал губы в упрямой улыбке.

   - Разве не должен был ты понять, что семья всегда, всегда на первом месте, и это непререкаемая истина? – женский голос стал шипящим.

   - А разве семья не растет? – парировал Ло, и ее сухое, морщинистое лицо прорезали глубокие морщины от злой насмешки.

   - Разве она достойна войти в твою семью?