Все в руках твоих

Из-за усиливающегося ветра волны становились выше, сильнее раскачивали судно. Чтобы кони и животные не переломали ноги, их заранее подвесили на ремнях к крюкам на балках. Саху подвесили так же. Когда Чиа рассказывала, как он еще больше полысевший и осунувшийся болтался под самым потолком с округленными от возмущения глазами, Томе стало завидно, что она этого не видела. Так бы посмеялась и стало легче, а вместо этого из-за наступающей темноты,  тяжелых туч и завывающего ветра находил страх.  Долон наблюдал за ней и молчал. Он тоже был уставшим и измотанным.

Раздался гром… Могучие раскаты отдавали в ушах, возвращая к последнему злополучному дню прошлой жизни, когда она  еще была Тамарой... Внезапно Тома поняла, что до ужаса боится дождей и все, что с ними связано. Если в этот раз  молния снова найдет ее, и она окажется на том свете? А может вернется обратно в красивое тело, спокойную жизнь, к родителям,  Верке…  От соблазна защемило сердце, но она опомнилась: там не будет Долона.

Оглядев  его, сидящего рядом и погруженного  в мысли, тайные для нее, на душе стало тяжело. Она готова ради него почти на все, а он не обращает на нее внимания. Тамара встала и, раскачиваясь, стала подниматься наверх.

- Начинается ливень. – предупредила Пена, но Тома ничего не ответила, продолжая упрямо подниматься по ступеням. Она чувствовала себя одинокой, несчастной, жалкой.

Стоя на корме и вцепившись в перила, она смотрела на волнующееся синее море.  На бурно перекатывающихся волнах корабль казался игрушечный, хрупким.  Пожелает стихия, и они сгинут, сжалится, просто почувствуют себя муравьями.

Одна, затем другая тяжелая капля со шлепком упали на голову, за шиворот, а потом еще и еще. А Тамара стояла и смотрела вдаль, в тайне надеясь, что стихия сама сделает выбор и решит ее печаль.

- Пойдем вниз. – мягко позвал Долон, стоящий за ее спиной.

- Не хочу. – потерянно ответила она.

- Промокнешь.

- Не страшно.

- Если боишься грома и молнии, зачем стоишь?

- Не знаю. Наверно жду, что кто-то бросит жребий и решит мою судьбу.

- Разве мы не сами выбираем ее?

- Еще несколько лунных циклов назад, так и думала.  Знаешь, последнее, что я видела во сне, это пронзившая меня молния. Там все было спокойно и безмятежно. – Тома сама не знала, зачем рассказывает ему это.

- Хочешь "уснуть"? –  спросил он глухим голосом.

- Виколот сказал, что мы не сможем быть вместе, и это не зависит от тебя. Сказал, что я сделаю тебе больно. И мне будет больно. Я в Смате буду совсем одна. Мне страшно.  – если бы не дождь, Томке не удалось скрыть слезы, но Ло прижимал ее спиной к себе и чувствовал, как она прерывисто дышит.

- Но я же этого не говорил. Неужели ты готова так легко отказаться? - в его голосе чувствовались горечь и обида.  - Ты говорила, что хочешь быть со мной, хочешь семью, и теперь  так просто готова забыть?

Тамара развернулась к нему лицом.

- А я нужна тебе? – ее голос дрогнул.

Он не ответил.

- Я боюсь остаться одна.

- Я всегда один.

- Я не смогу быть одинокой! Не смогу!

- Ты со мной.

- А ты со мной?!

- А с кем я сейчас?!

- Но ты же говоришь, что всегда один! – почти кричала она.

- А ты хочешь, чтобы я был с тобой?

- Хочу!

- Буду.

«Вот такое у меня признание в любви и симпатиях. Без цветов, красивых слов, стояния на коленях и предложения, кольца… И все у него не по человечески». – думала Тамара, слушая учащенный стук его сердца, стоя под ливнем.

  Промокшая до последней нитки, Тома продрогла и стучала зубами. Лишь спустившись в тепло нижней палубы, почувствовала, как сильно замерзла. Скрыв плащом от чужих взоров, Долон дал ей возможность переодеться в сухое, а потом напоил ритуальным вином, запас которого хранил в вещах на всякий случай. Однако даже накрытая одеялом, она все равно не могла согреться. Съежившаяся, как маленький испуганный зверек, дрожащая Тамаа с влажными волосами сидела, обхватив руками колени, и тоскливо – отчаянно смотрела в пол.

   Ло смотрел на нее. Ему хотелось согреть, показать, как волнуется, что с ней, но с него самого  все еще стекала холодная вода. Воспользовавшись помощью Млоаса, Ло тоже переоделся. Постоял над ней, помедлил, а потом сел рядом, очень близко, но так, чтобы чуть-чуть не касаться ее, и замер.

  Томка видела его метания боковым зрением; заметила, что он напряжен, о чем-то сосредоточено думает. Хотелось прислониться к нему, прикоснуться, пожалеть, сказать нежность, потому что сиротливость и неприкаянность Ло сейчас чувствовала особенно остро, но она сдержилась, ожидая, когда он сам сделает первый шаг. Держалась ровно до тех пор, пока Долон не поднял руку и не потер нос, шмыгнув носом.

   «Тоже замерз…» - догадалась Тамара и больше не в силах была изображать безразличие. Придвинувшись, укрыла его своим нагретым одеялом.

    Судно тяжело раскачивалось на штормовых волнах, жутко скрипело, тем не менее опасности не было, и моряки спокойно отдыхали, играя в азартные игры. Радостные вопли выигравших раздавались внезапно и резко, но измученные тряской и раскачиванием люди уже почти не обращали внимания на громкие взрывы смеха.