Все в руках твоих

- Нет. Просто будь чуть-чуть улыбчивей ради них. – Тамара кивнула в сторону семьи. – Или ты настолько эгоистична, что тебе жалко ради них выдавить мне улыбку?

- Я не лицемерю.

- И кому хорошо? Ты делаешь их несчастными.

- Я?! Это ты! Ты влезла…

- Я не лезла, так уж получилось. Можешь злиться, пытаться укусить меня, но не было бы меня, была другая!

- Пусть любая другая, лишь бы не ты!

- Почему я тебя так раздражаю? – спокойно спросила Томка, смотря в глаза Иве.

- Ты темная! И ты лжешь!

- А не темные не лгут, так? – уточнила она, стараясь не показывать свое удивление и заинтересованность.

- Да!  Другие…

- Ивая! – грозно окрикнул Долон, а лежащий за ним Виколот недобро сверкнул зеленоватыми глазами. В старшем брате самым красивым были его глаза, светло карие, с цветными вкраплениями. Когда он злился, они становолись ярче.

- Ивая! – обратился более спокойно Виколот, оглядывая то сестру, то Тамаа. – Мы понимаем твое состояние, но все же Тамаа права. Иногда прикрытая, воспитанная злость и раздражение, смотрятся благороднее, чем открытая глупая вражда.

Ива открыла рот, чтобы что-то ответить Виколоту, но не решилась, потому что Ло смотрел на нее таким говорящим взглядом, что все мысли захотелось оставить при себе.

Когда братья снова легли на матрасы, Тома спросила:

- Пить хочешь?

- Сама пей!

- И буду, а будешь грубить, слюней напускаю в бурдюк.

- Фу!

- Шутка. Но в каждой шутке есть намек.

- Угрожаешь ?! – зашипела Ива.

- Страшная угроза – плюнуть. Описаться от смеха. Самой не смешно? – но на лице сестры не было и намека на улыбку. – Будешь сидеть с таким лицом,  петь начну! Считай, что вот это – точно угроза!

- Чего тебе от меня надо?

- Улыбайся.

Ива скривила гримасу, и Тома осталась довольна.

- О, наконец-то, показала свое истинное лицо! - улыбнулась Тамара.

Чем ближе приближались к Смату, тем больше и чаще Тамара задумывалась: чем непроглядные так не угодили братьям?

«Не-про-глядные… Странное слово. Темная… тоже не лучше. И что имею? Чего-то они не видят, не понимают, не проглядывают.  Сахе злодеи сказали, что такие, как он, особенные… Значит,  братья  чего-то умеют, что не удается с темными… Становится все интереснее! Так, если все непроглядные темные, такие же, как я, значит, они тоже попали в чужое тело? Эх, жалко Саха еще не говорит! Зато обзываться уже научился. Чтоб его!»

Зато Тамара убедилась, что эту тайну братья хорошо стерегут, не позволяя узнать больше.

Она лежала на матрасе и разглядывала спящего Долона.  Даже во сне он был с упрямо поджатыми губами, суровый. За все время Тома лишь раз или два видела его расслабленным, умиротворенным, а не сосредоточенным, держащим себя в руках. И улыбка у него всегда была насмешливая или хмыкающая.

«Выбрала же на свою голову!  Его нежность, чувства ко мне проявились в прямолинейном грубом предложении покровительства, щекотании пятки и угощении пирожками и фруктами. Мда, значит он не из тех, кто красиво говорит и сыплет комплементы. Сложно с ним. И себя жалко…  Раньше  за мной ухаживали, ходили , предлагали, а с Долоном все не так. Эх, ему бы журнальчик в руки со статьей, как угодить любимой девушке. А он бы его, вообще, стал бы читать?» - Тамара то злилась на него, то жалела, потом жалела себя.

«Несчастное  голодное детство, если крал еду…  Значит, предлагая мне еду – он так выражеет  заботу и чувства? Да уж. Еда, покровительство… - настоящий дикий варвар! – хмыкнула Тома себе под нос. -  Угораздило ж в такого влюбиться. Еще и скрытный партизан! Обряды, братство, странные штуки, извлеченные из Хрюши… Да фиг я тебе расскажу про себя, пока ты не поделишься своими тайнами». – она вздохнула, и Ло открыл глаза. Заметив ее упрямый заговорщицкий взгляд, он одним краем губ изобразил полуухмылку.

- Чего задумала?

- Не, ничего. – ответила Томка как можно спокойнее.

Ло смотрел на нее и не верил ни единому слову, потому что  в ее хитрющих глазах так и горели заговорщицкие огоньки. В скромность и покорность Тамаа ему слабо верилось. Как бы не изображала робость, но уж он-то знал, что она не так проста. Как же его мучило любопытство: узнать, о чем Тамаа думает.

Ло помолчал, а потом произнес:

- Иву знобит. Укроешь?

- Угу. А откуда ты знаешь? – ее глаза от любопытства стали еще хитрее и завлекательнее. Они манили лукавством, обещанием нежности, игры и искренности. На него так, кроме нее, никто не смотрел.

- Посмотри на нее. Она накрыта до подбородка.

Объяснение Томке не понравилось, но когда наклонилась к Ивае и шепотом спросила, укрыть ли ее теплее, та  тихо сказала «да». Тома удивилась, и подняла глаза на Долона.

«Нет, что-то тут не чисто!» - мелькнуло у нее подозрение. Она уже заметила, что с другими людьми он не разговорчив, но всегда попадает в точку, в самую суть, опережая собеседника на шаг или больше.

После ее изучающего взгляда, подозрительного, любопытного и немного ошарашенного,  Долон обругал сам себя. Он не сомневался, что как только они окажутся в цитадели, ей потребуется совсем немного время, чтобы о многом догадаться.