Все зеркало

То, что выбиралось из скафандра, сначала показалось ему каким-то чудовищным толстым червём, личинкой, но потом оно поднялось на ноги. Полосатое, чёрно-белое, с мутной полупрозрачностью светлых частей и костенеющим, лаковым глянцем чёрных. Мозг не хотел ни осознавать его, ни понимать. Массивное тулово расширялось в отвратительную толстую голову, цилиндрическую; та заканчивалась отвесным срезом с обвислыми краями. Оно, ростом с человека, обернулось к ним, прижимая к бледному комковатому животу многосуставчатые, длиннопалые руки. Их было шесть или восемь, Северин уже не воспринимал таких деталей. Тварь сделала широкий шаг в их сторону. Серые крючья когтей звякнули по палубе, как стальные. Плоская морда имела с десяток маленьких, тёмных, морщинистых отверстий, и больше ничего.

Шум заставил его обернуться, и он увидел, как Маркел, зажигая резак, наступает и яростно машет им вооружённой «Фортом» рукой. Второй пистолет висел у него на поясе.

Северин отпрыгнул в сторону; Оксана, подумал он, чего ты стоишь, Оксана?

Тварь побежала вперёд, дважды грохнул «Форт», две пули впились в морду создания, когда оно достигло Оксаны и ударило её когтями сразу четырёх рук, вспарывая грудину скафандра. Маркел бросился вперёд и нанёс удар резаком, плеснула чёрная, как гудрон, жидкость, тварь пронзительно свистнула, выплюнула облако чёрной пыли, развернулась к Маркелу, и он косым взмахом плазменного стержня распластал ей голову длинной жжёной раной. Мерзость осела со всхлипом, как мешок клейстера, начала растекаться липкой белой, быстро сереющей лужей, от которой повалил чёрный пар.

Когда они оттянули Оксану, на губах у неё уже пузырилась кровь – крюки распороли ей скафандр на тряпки, и водолазку, и тело. От кровяного месива под лентами ткани тоже шёл пар. Простой, светлый, тупо подумал Северин. Жгучий пот ужаса разъедал кожу.

– Убейте… Меня. Убейте меня, – заплакала она, и вместе со слезами из глаз её полилась кровь.

Северин в ужасе отшатнулся и прижал руки к шлему, чтобы ничего не видеть, не видеть, не видеть. Но сквозь пальцы он заметил короткий замах Маркела. Когда он отнял ладони от шлема, чернеющая кровь растекалась по решётке. Она густела на глазах, зависала на перекрестьях ячеек; потом пошла пузырями и дугами – из месива, только что бывшего Оксаной, рождалась новая тварь. Северин не мог этого вынести. Маркел начал стрелять, и стрелял из двух пистолетов, пока это не прекратилось, и чёрная смола не застыла стеклом – видимо, он всё же поймал тот момент, когда тварь сформировалась настолько, что он смог её убить.

Маркел наклонился вперёд, выронил резак, и Северин понял, что сейчас будет.

– Не, не, не, не смей, – заорал он, но Маркела уже вырвало, прямо в шлем. Он закашлялся, наклонился вперёд, пытаясь дать массе стечь за воротник; Северин бросился к нему, как мог, оттянул грудину его скафандра, чтобы уплотнитель не так сильно прилегал к шее. Он видел в залившей стекло блевотине признаки обычного корабельного обеда, и это было невыносимо. Северин понял, что сейчас с ним случится то же самое.

– Маркел! – он орал, орал, казалось, на всю вселенную, только бы не думать, только бы самому удержаться.

Маркел распахнул забрало, и его ещё раз вывернуло. Рвота стекала из шлема сквозь решётки.

– Ты что сделал, – тихо прошептал Северин, отступая. – Ты что. Ты что.

Он понимал, что выбор у Маркела был невелик, и инстинкт самосохранения, разрываясь надвое, всё же заставил его в последнюю секунду поднять щиток.

Маркел глубоко вдохнул, повернул к нему лицо и поднялся на колени. Опять упал на руку, и его снова вырвало, уже с кровью. Это наступало моментально.

Северин повернулся и побежал, в проём, по чёрной кровавой плесени, по стеклянистым лужам, пятнавшим коридор, к машинному отделению.

Следующую дверь была открыта, но, когда он утопил кнопку, пневматика сработала как надо, хоть и медленно. Дверь закрылась за ним, и он повернул рукоять запора.

Ещё один тамбур. Запереть. Ещё.

Вокруг была темнота. Синий фонарь остался где-то там, налобный елозил по металлу стен, освещая только пятно перед лицом, но не помещение.

Теперь он находился в небольшом отсеке у перехода к машинному залу. Здесь стоял страшный, орущий шум.

Его бил озноб. Он постоял минуту и включил рацию, наконец сообразив, что давным-давно мигает диод вызова.

В эфире царила тишина.

– «А… Арвид»? – спросил Северин чужим сухим голосом. – «Арвид, приём».

– Сева, как слышно, что там у…

– Тварь! – сиплый крик Северина тонул в тишине, как будто на той стороне не было никакого собеседника. – Кто ты такой?

– Эй…

– Тварь!

– Сева, подожди… У нас уже всё в порядке. Возвращайтесь на корабль и выметаемся.

– Заткнитесь все. – Женский голос на волне «Арвида» звучал чисто, с чуть заметным металлическим отливом.

– Кто здесь? – голос с «Арвида».

– Заткнитесь все, я сказала. У меня мало времени. – Слышно было, что женщина безмерно устала, но тон не терпел возражений. – А баллоны я в одиночку, к сожалению, не переподсоединю.

– Эй, парни, я не знаю, кто у нас ещё в эфире, но на «Ермиле», вообще-то, не выжил никто.