Все живы

(Я тоже часто думаю, где они все. Там ведь уже куча моих. И вот не знаю, почему, но – как бы это сказать-то? Я закрываю глаза и чувствую, что все они живы. И дело не только в памяти, как А. С. считает, да и Александр этот тоже. Не могу подобрать слова. Но все живы. Я это просто знаю. Ладно, продолжу дальше. – Боря.)

26 августа

Наконец дождь. В окно пахнет мокрыми деревьями и пылью. Они так махались из стороны в сторону. Марля на окне прямо надувается. Спросил сестричку, как ее зовут. Люся. Ей девятнадцать лет. Жениха убили там, откуда меня вытащили. Поговорили с ней. Она сказала, что не любила его. Ее дядя настаивал выйти за этого парня, а она боялась возразить. Вот как бывает. А теперь она чувствует вину, что жених погиб, как будто она не сберегла. И винит себя за то, что чувствует облегчение. Я сказал ей, что уж как волновался за жену, а не уберег. Это всё случайно. А она говорит, что не может быть случайно. Молодая еще слишком, верит в какую-то справедливость. Хотя сейчас я вспоминаю свою первую тетрадь, до того, как узнал о Надюше. Тоже думал, что с хорошими людьми ничего не сделается. Не то что думал, а просто так считал, что ли. Знал, вот. Люся идет, хватит.

Ну вот, согнала кошку и ругалась. Эта кошка забежала утром, когда баба Клава пол мыла. Я попросил оставить. Сначала на подоконнике сидела, умывалась, потом осторожно на тумбочку перешла. Астры понюхала, потом к лицу мне нос придвинула, обнюхала меня, постояла, что-то там свое подумала. Потом на цыпочках прошла по покрывалу и легла в ногах, сбоку. Я боялся ногой пошевелить, чтобы не спугнуть. Баба Лида говорила, что кошка ложится на больное место. А эта легла рядом, но не задевая. Ну ладно, может, еще придет завтра. Серая такая, а глаза желтые. Хвост длинный. Не худая, наверное, мышей ловит.

27 августа

После дождя стало прохладнее, хорошо. Как же неудобно писать, всё сикось-накось. Одну строчку целую минуту вывожу, наверное. Ну да спешить мне некуда. А доктор-то молодец оказался. Вроде как я при деле. Только я всё равно тот день не вспомнил, да это и к лучшему.

Кошка так и не пришла. И Люси не видать.

После обеда Люся зашла, принесла мне ветки дуба и велела на них смотреть. Заботливая. Сказала, что эта каморка раньше была для ведер и швабр всяких, а потом их перенесли под лестницу, а здесь сделали чистую комнатку, для ожоговых. Поэтому никаких кошек. И посмотрела на меня строго так, как будто я их прячу под одеялом. Люся. А ветки мокрые. Вымыла она их, что ли?

28 августа

Был обход двух врачей – нашего и еще другого, высокого такого. Сказали, что заживление на одной ноге идет по плану, а вторая слишком воспалена. И я им «не понравился». Это они молоточком водили и в глаза светили. Сказали, что надо больше спать. Чтобы я поспал днем, вкололи снотворное и велели бабе Клаве посидеть на стуле. Если будут судороги, значит, индивидуальная реакция, и бегом звать врача. Что же они такое вкололи-то. Спать еще не хочу. Попробую полежать с закрытыми глазами.

30 августа

Вот и не знаю, выспался, но усталость, как будто мешки ворочал. Всё тело болит. Но понемногу буду писать. Хочу, чтобы остались мои сонные приключения.