Все живы

(Сегодня такое было! Утром меня с Полиной на такси отправили к дяде Мише. Приезжаем, а там все перевернутые ходят, как бабушка говорила. Оказывается, Дымок пропал! Там в деревне какой-то дачник завел лайку, а она повадилась убегать и всюду шариться. Говорят, что уже у нас двух котов задрала, в нашем товариществе. Дядя Миша с Антошей и Настей второй день ходят, ищут, хоть закопать то, что от кота осталось. Веру не пускают, потому что она беременная. Она вся заплаканная, говорит, что обещала Полине следить за ее котом, ну, еще когда она на учебу уехала. Короче, мы с Полиной по-быстрому перекусили и тоже пошли искать. Меня еще и брать не хотели! А я что, я и не такое видел вообще-то. Потом говорю Антошке: а давай попробуем Рекса привлечь. Ну, он папе своему позвонил, тот ему дал инструктаж. Надо, чтобы Рекс лежанку кота понюхал, может, и поймет, что от него требуется. Рекс ведь уже взрослым к ним пришел, вдруг его дрессировали и на это тоже, раз команды знает. В общем, мы так и сделали. Кричим: «Ищи! Ищи Дымка! Где Дымок?» И стали ждать. А Рекс покрутился во дворе, и всё. Не знает, что делать. Тогда мы пошли за двор и начали просто все линии подряд осматривать, хотя здесь все уже искали. Ходим и кричим, зовем его. Сугробы везде огромные просто! Нашу с А. С. калитку вообще не видно почти. А потом нас Рекс к полю потащил. Ну, думаем, всё, домой он захотел – они ведь там живут, прямо напротив поля. Нет, мимо калитки проскочил, дальше по линии и к сосне ломанулся. Подбежал, голову задрал и залаял. Мы тоже головы задрали, но ничего не увидели. Картина: пес лает, мы кричим охрипшими голосами: «Дымок, Дымок!» И вдруг слышим – сверху такое тихое «Мя». Нашелся! И ведь проходили мимо этой сосны, и звали! Полина говорит, что он от стресса тихо сидел, наверное. У кошек так бывает. Позвонили дяде Мише, что нашелся, а вот как достать-то его? Высоко очень. Сам не слезет, иначе бы уже сполз как-нибудь. Короче, мы сидели под сосной и разговаривали с Дымком, подбадривали его. А тут и дядя Миша с электриком приехали, и привезли его лестницу. Она очень длинная оказалась! Электрик такие перчатки натянул, мешок взял и за Дымком полез. Ничего, тот даже его не поцарапал. Только отрывать его от этого дерева пришлось. А как на землю его в мешке спустили, голову высунул и сидит – боится выходить, и всё тут. Полина его взяла на руки, смотрим, а у него над хвостом клок шерсти выдран, прямо до крови. Ну что, бегом домой, лечить. Потом уже заметили, что и прихрамывает чуток. Ну ничего, разберемся. Главное – нашелся! – Боря.)

2 сентября

Уже осень. Читаю газеты. Медленно, устаю от мелких букв. Как же она выходит в таких условиях, эта «Сталинградская правда»? Под постоянной бомбежкой. Доктор как-то раздобыл несколько номеров. Сил всё больше. Хотел письмо написать, но сказали, что с полевой почтой пока проблемы.

Как же хорошо, что ступни почти целые, а то как бы я ходил. А так хоть с болью, кровью, но зато сам. Голова немного кружится. Залежался, наверное. Значит, уже пора вставать. Спрошу завтра разрешения на воздух выйти. Может, посижу на той лавочке, где я во сне спал?

3 сентября

Был обход, доктор не разрешил. Но он доволен мной, говорит, организм крепкий.

Воспаление уверенно идет вспять, вот как он сказал. И что беспокоился насчет заражения крови. Я ему сказал, что вспомнил. Он мне на тетрадку кивает – записывай давай, всё чтоб в подробностях обрисовал. А то газет больше не принесу. А сам смеется.

Полдня с мухой воевал, такая приставучая. Но я ее все-таки прихлопнул газетами. Надеюсь, доктор не заругает. Я осторожно, и не заметно почти.

4 сентября

Вспоминаю всё четче, выплывают подробности. Пора записывать, а то гоняю всё по кругу, аж сердце захолаживается. А мне сейчас надо срочно выздоравливать.

Летом, еще степь была почти зеленая, я поучаствовал в первом своем танковом сражении. Правда, и сам этого не заметил. Выяснил, уже когда всё закончилось. Видел только белые клубы какие-то и потом дым на краю луга.

А потом всё как-то быстро стало повседневной работой. Мы едем в раскаленном танке, то быстрее, то медленнее. Стреляем, прикрываем пехоту как можем. Дни все сливаются в один. Мы грязные, небритые, жрем кое-как. Хочется пить и спать. А потом и спать не мог. Голова и ночью управляла танком. Стоило закрыть глаза, и степь всё тянулась, бежала к нам и втягивалась танку под брюхо. Утром снова то же самое. Мы были уже не людьми, а какими-то внутренними органами танка, каждый со своей задачей. Потом по нелепой случайности убило нашего Мишку. Он так и ездил с нами до вечера, уже убитый. Даже прикрыть-то его толком не могли, некогда. Степан Васильевич стал аж серый весь, несмотря на жару. Уже в темноте мы Мишку вытащили, нашли, где трава погуще, положили и молча вернулись. А дальше мы были без заряжающего. Серега наш умаялся с непривычки, и Степан Васильевич ему помогал.