Всегда в декабре

Голос у нее был отрывистый и звучал резче, чем раньше. Так что, возможно, она не была на самом деле такой веселой и добродушной, какой старалась казаться. Она хотела, чтобы Макс о чем-то сказал ей. Джози попробовала это осмыслить. Как далеко у них все зашло? Какие обязательства у них друг перед другом? На секунду она закрыла глаза. Нет. От этих мыслей лучше держаться подальше.

– Джози.

Голос Эрин вывел ее из оцепенения, резкость в нем исчезла, точно ее никогда и не было. Джози подняла глаза – Эрин улыбалась. Даже при желании она не могла ненавидеть эту женщину. Потому что Эрин ни в чем ее не обвиняла и не выказывала неприязни из-за истории с Максом.

– Привет еще раз, – сказала Джози, избегая глядеть на Макса, который искательно смотрел на нее, и сделала шаг в их сторону – всего один шаг.

– Я вызову такси, – сказала Эрин, доставая телефон. Больше ни слова про напитки по торжественному случаю. И Джози была этому рада.

Втроем они неловко стояли у края дороги – Джози по одну сторону кофейни, а Макс с Эрин – по другую. Когда такси подъехало, Джози, опережая возможные протесты, села на переднее сиденье, подальше от этих двоих.

Глава 21

Вернувшись в замок, Джози отправила Джеффри несколько фотографий и свой номер телефона, зная, что если она не сделает это сразу, то может струсить. По прошествии без малого двух часов, когда они с Биа шли на прощальный ужин, ей позвонили с незнакомого номера.

– Алло? – осторожно сказала она.

– Джози? – прорычал голос в телефоне. – Это Джеффри Гиллиган.

– О, – воскликнула она, – привет!

Биа, одетая в ярко-зеленое, чтобы оттенить шоколадно-лиловый цвет волос, с любопытством посмотрела на нее, а Джози повела плечами.

– Я посмотрел твои снимки и впечатлен, а я нечасто такое говорю. Слушай, этой осенью я буду вести курсы здесь, в Эдинбурге. Мест уже нет, но я готов сделать исключение – отчасти потому, что Макс – мой друг, но в основном потому, что вижу талант, а Макс сказал, что ты свой растрачиваешь, и это прискорбно.

– Я не… – начала было Джози, но он прервал ее.

– Дай мне договорить. Ты сможешь развить свой талант и сосредоточиться исключительно на этом. Курсы начнутся через две недели и продлятся до Рождества. Под конец будет студенческая выставка, и это даст тебе возможность показать свои работы – талантливые фотографы нужны всегда. Стипендия не выплачивается, но кое-что я могу профинансировать – на жизнь, скажем так, хватит.

Джози застыла на месте, и Биа тоже остановилась, глядя слегка обеспокоенно и пытаясь понять, в чем проблема. Джози медленно выдохнула. Это было слишком уж неожиданно, она не знала, что и думать. Отправляя Джеффри фотографии, она предполагала, что он предложит ей принять участие в конкурсе, что-то вроде этого. Но полностью посвятить себя учебе… Вот так сразу переехать в Эдинбург? И до конца года учиться без гарантии, что это даст какой-то результат? Это представлялось безрассудством, скорее в духе Биа, подумала она, глядя на подругу.

– Я не уверена… мне надо подумать.

– Ладно, но думай быстрее. Если не сообщишь до конца недели, я буду считать, что это отказ. Хорошего вечера и надеюсь вскоре получить от тебя ответ.

Раздались короткие гудки, но она по-прежнему держала телефон возле уха, ошеломленно глядя на Биа.

– Что это было? – спросила подруга.

По пути в Старую Башню, где проходил прощальный ужин, Джози посвятила Биа во все подробности. Та, как и следовало ожидать, сочла идею великолепной и никаких проблем с ее финансовой составляющей не увидела – просто пожала плечами, сказав: «Да образуется как-нибудь». Джози почувствовала облегчение, когда они добрались до Башни, выглядевшей старше других частей замка, потому что появился повод прекратить разговор.

В Оленьей палате, куда подруги проследовали далее, одну из стен украшала голова оленя – отсюда и название, предположила Джози, решив, что лучше не будет смотреть в стеклянные глаза чучела. Она никогда не понимала традиции выставлять напоказ головы мертвых животных – когда-то в них играла жизнь, а теперь они были всего лишь трофеями, хотя, бесспорно, придавали колорит этому месту. Как и древние каменные стены, которых Джози украдкой касалась рукой. Они были шероховатыми на ощупь и почему-то более холодными, чем в других помещениях. Стены упирались в сводчатый потолок, и легко представлялось, как это помещение выглядит пустым, и каково это – оказаться в нем, скажем, узником: в углах паутина, из стен по капле сочится вода – пропащее место, попавший в него обречен на забвение.

По обе стороны зала стояли два прямоугольных стола, покрытых черной скатертью с пурпурной полосой по центру, а в конце – стол поменьше, как бы перекладина у буквы «П», за которым должны были сидеть Лора и Джон. На столах стояли уже зажженные свечи в подсвечниках, и лампы на дальней стене были в форме факелов, и от всего этого по залу шло мерцающее свечение.