Всего лишь быть

Влюбилась в этот хрипловатый, магнетический голос. Голос не пел, а словно вел за собой. По лунному свету блуждаю, посвистывая, но только оглядываться мы не должны. Лиза в тот момент так охренела, что позволила студенческим суетливым рукам расстегнуть лифчик. На свет явились ее чудесные аппетитные маленькие грудки, но Лизу это явление не взволновало. В отличии от певца. «Кто поет?» спросила она. «Нау!» резко отозвался студент, теребя холодными пальцами Лизины соски. «Жаль, что они к нам никогда не приедут,» вздохнула Лиза. «Спорим приедут,» ухмыльнулся студент и запросил в качестве приза в споре такое, что Лиза и так бы ему презентовала. А получилось авансом.

Но студент оказался парень честный — спор есть спор. И вот сегодня в их захолустном ДК целая рок-группа. Да еще какая! Ох! Главное, чтоб Севка Оськин, ее ухажер из местных, про это все не прознал. Обещал, что прибьет.

Так что Лизе было куда и зачем спешить.

— Постойте, Лиза, — остановил ее резким жестом Яков Фомич. — Помните, вы мне показывали записи вашего прапрадеда? Мне они срочно понадобились.

— Давайте завтра, — сказала Лиза. Концерт должен был вот-вот начаться. Народу понаехала с окрестностей тьма. Даже из Свердловска прикатили. По случаю, Лиза была одета в юбку варенку и имела нехилый такой начес — два часа у зеркала.

Она сделала еще один шаг в сторону, чтобы обойти навязчивого собеседника, но из кустов наперерез выскочила коренастая тетка в коричневом пальто. Нога у Лизы скользнула по грязевым кружевам и бултыхнулась в лужу.

— Ах, — в который раз уже сказала Лиза. Ботинок сразу набрал грязной воды.

— Точно, — охотно согласился Яков Фомич. — Только можно сейчас. Записочки эти. Полистать.

— Да блин, — не вполне вежливо сказала Лиза и пошла, не оглядываясь, обратно в дом. Там она зафигачала с ноги прямо в кошку отяжелевший ботинок. Кошка зашипела и забилась под комод. В другую сторону полетел второй ботинок. Потом, шлепая намокшими колготками, Лиза прошествовала в свою комнату, достала из картонной коробки летние полукедики. В них будет холодно, но можно еще надеть черные вязанные гетры. Лиза стащила мокрые колготки, развесила их на спинки стула, натянула гетры, потом кое-как втиснулась в новую обувку. Рассмотрела себя в зеркало. В сочетании с очень короткой, в голубых разводах юбкой гетры, едва прикрывающие коленки смотрелись просто бомбически. Вот только если ее в таком виде застукает Севка Оськин, да еще и со студентами, то все хана. А может и не хана.

Довольная собой Лиза снова вышла в прихожую и взвизгнула.

На пороге стоял краевед, все также осторожно придерживая себя за живот, а у него за спиной притаилась тетка в коричневом пальто.

— Записочки, Лизочка, — немного стесняясь сказал краевед.

— Слушайте, давайте потом, — Лиза отчаянно взмахнула рукой. Какой навязчивый, так весь концерт пропустишь. А Лизе непременно надо послушать про Князя Тишины. Непременно.

— Потом, потом, — снова взмахнула рукой Лиза, как бы выгоняя краеведа и его спутницу во двор, прочь из дома. Тут она случайно опять задела живот Яков Фомича. На что тот охнул и сказал противным бабским голосом:

— Да что ж ты, сучка драная, дерешси?

— Чего? — опешила Лиза.

— Записки гони, чего-чего. Да подними ты рубаху, хрен старый.

Яков Фомич вздохнул так, как будто извиняясь, распахнул видавшую виды болоньку и стал расстегивать рубаху. При этом он пожимал плечами, краснел лицом и стыдливо отводил глаза в сторону.

— Вы… Ы? — только и могла промолвить Лиза. Она бы и еще чего сказала, и даже закричала, но слова куда-то все исчезли, остался один только воздух. Его то она и хватала ртом, как рыба. Еще она увидала краем глаза, что неприятная тетка держит в руках березовое полено. Зачем это?

Яков Фомич расстегнул клетчатую красную рубаху, задрал майку и вдруг оказалось, что из его сморщенного, покрытого седыми клочками живота произрастает женская голова. Лицо злое, щеки горят, черные волосы собраны в аккуратную шишечку. На Лизу уставились красивые, широко раскрытые глаза.

— Шевели, Лизка, тудой-сюдой, — сказала голова. — Отдала записульки и катись колбаской на свои шапито, давалка тупая.

Яков Фомич смущенно развел в стороны руки. Словно извиняясь.

— Пропустите меня, — строго сказала Лиза, к ней вернулась способность говорить, но не думать. Думать Лизе совсем не хотелось. Хотелось бежать. — А то я милицию позову.

Голова осмотрела Лизу сверху вниз.

— Ну ты и вырядилась. Как потаскуха. Срамота.

Яков Фомич старательно смотрел в окно и все своим видом показывал, что происходящее его не касается.

— Милиция, — спокойно сказала Лиза. И повторила уже чуть громче: — Милиция.

Из-за плеча Яков Фомича вышла тетка в коричневом пальто и с размаху ударила поленом Лизу в висок.

У Лизы все сразу закружилось, завертелось. И стало как вата. И тело как вата, и пол, на который она опустилась, как вата.

— Милиция! — закричала Лиза что есть мочи. А после этого и рот стал как вата, ничего не сказать и не крикнуть.

Тогда тетка замахнулась снова. Ударила она или нет, этого Лиза так и не поняла. Потому что закрыла глаза. Услышала только: