Всего лишь сон

Когда ее предали, когда ее уличили и обвинили в том, что она желала быть молодой и прекрасной, он перестал к ней приходить. Она знала причину и не винила его: без вина, без юных дев она снова стала увядать, снова стала смертной графиней Батори, которую вся округа возненавидела и признала вампиром и кровопийцей, душегубицей и ведьмой. Не понимая, что Эржебет, великая Елизавета Батори, была всего-на-всего женщиной, которая не могла смириться с несовершенством человека, как творения.

Письмо №4

Сухая, холодная, арийская расчетливость. Ничего лишнего, никаких отклонений от нормы. Все только по делу. Факты, факты, факты.

Сама смерть ее мало прельщала, ей были больше по душе мучения, которые обычно предшествовали смерти в концлагерях. Это особое наслаждение было практически ни с чем не сравнить, разве что с теми моментами, когда Некто (Великий Некто) обучал ее, как можно получить максимальное удовлетворение от ее любимого увлечения.

Но потом он научил ее искусству… У Ильзы был отменный вкус, которому не мог угодить ни один художник, ни один мастер. И тогда она сама принялась за дело.

Она любила кожу. Она была страстной поклонницей кожаных изделий, но низкосортная кожа свиней или крупного скота… О, нет. Это не для такой женщины, как Ильза Кох.

«Для чего эти смертники делали себе татуировки? – размышляла она. – Они умрут, сгниют, их кожу съедят черви вместе с тем, что они изобразили на ней. Или, что вероятнее всего, сгорят в печи. В моей печи. И тогда даже червям не достанется хотя бы обрывок прекрасного. Но искусство должно быть вечным! Его непременно стоит сохранить!»

И она сохраняла. Обложки для книг, сумки и кошельки… Нижнее белье из особой, цыганской кожи, возбуждало ее больше, чем что-либо. Но абажур – ее главное достояние: такая тонкая кожа, такая искусная работа… Гладкости этого абажура позавидовала бы даже великая графиня, для которой гладкость кожи была главным в жизни.

Когда объект не представлял никакого интереса с точки зрения искусства, Ильза наказывала его, спуская псов. Те не были ценителями, они грызли и рвали, радуя свою хозяйку.

Ильза жила в свое время: время, когда убийства были нормой, когда за поклонение столь великому искусству не каралось законом.

Но и этому времени пришел конец. Попав в заключение, она хотела сойти с ума, но Некто не позволял ей этого. Он продолжал приходить к ней, медленно высасывая из нее жизнь тех, кого она умертвила во имя искусства. Он медленно кормился ею, медленно, ибо любил. А когда он покончил с ней, она покончила с собой.

Ирония. Не более того. Из ее кожи не сделали обложку для книги, из ее кожи не вытянули абажур и не сшили сумку. Она сгнила и была съедена червями.

Холодный пересказ о строгой женщине. О несчастной женщине. О бухинвальдской суке с самым изящным и искусным абажуром во все времена.

***

Как ребенку не избавиться от странных, плохих мыслей, что прокрались в его детскую головку после того, как он застал своих родителей за тем процессом, в результате которого он в свое время и появился на свет, так и Меган еще долго будет под впечатлением от того, что она прочла. Николас понимал это. Для обычного человека информация, которая содержалась в этих записках, была лишь информацией. Возможно, чтение подобных текстов у кого-то бы и вызвало отвращение, а у кого-то не пробудило бы совершенно никаких эмоций.

Но не она. Всю жизнь избегая чтения негативной литературы, она попалась в такую глупую ловушку для разума. Причем четыре раза подряд. Николас не хотел думать об этом. Он понимал, что теперь нужно оберегать Меган еще больше, ведь то, что могло прийти к ней этой ночью, могло погубить ее. И забрать.

Она вышла из душа. Он ни о чем не спрашивал. Письма спрятал. Она молчала. Николас приготовил ужин.

– Нам стоит посмотреть этим вечером фильм, – сказал он во время еды, – комедию. Ты не против?

– Я полностью с тобой согласна, – ответила Меган. – Максимально глупую и бессмысленную.

– Но наполненную положительными эмоциями, – улыбнулся Николас. Меган ответила улыбкой.

Они оба прекрасно понимали всю серьезность ситуации. И всю ее абсурдность тоже. Заметив во время просмотра фильма, что Меган смотрит «сквозь» экран, Николас сказал:

– Сегодня я не буду спать.

– Что? – переспросила Меган. – Почему?

– Ты знаешь. Я буду оберегать тебя. Вас.

– Думаешь, что сможешь?

– Если что-то пойдет не так, я увижу по тебе, – сказал Николас. – я надеюсь на это.

– А если я никак не выкажу того, что может происходить во сне?

– Я прочел весь тот ужас. Если подобное увидел бы во сне я, я думаю, что как минимум, я бы дрыгал ногами, имитируя бег.

Они рассмеялись.

– Я думаю, ты понимаешь, что нет смысла это обсуждать, – добавил Ник.

– Понимаю, – сказала Меган. – Кстати фильм дерьмовый. Даже не знаю, какой сценарий хуже: тот, что написал для меня бугимен или сценарий, написанный к этому фильму.

Глава 21

Эпизод первый. Наблюдение