Вселенная DC. Заметки на полях

С латинского «деконструкция» переводится как «осмысление сверху вниз, обратное осмысление». Термин ввел французский философ Жак Деррида; это довольно хитроумная конструкция, которую он изложил в своей книге «О грамматологии». Он там даже толком не сформулирован – Деррида ловко уходит от прямых определений, намеренно запутывая читателя. Наверняка можно сказать одно: смысл деконструкции в первоначальной задумке заключается в разрушении устоявшихся бинарных позиций («добро – зло», например), присущих классической западной мысли. В этом ключе под деконструкцией в комиксах можно понимать процесс указания на жанровые клише и условности, которые автор не хочет принимать как данность, а, наоборот, стремится раскритиковать; сгущение красок и уход от привычного взгляда на супергероя – порой до образов отбитых маньяков и фашистов; искажение первоначального замысла супергероики (борьба за все хорошее против всего плохого) в угоду своему видению мира.

Деконструкция сегодня неразрывно связана с ревизионизмом, т. е. обновлением и переосмыслением. Изначально она не была ни методом, ни темой, ни смыслом, ни анализом, ни синтезом. Благодаря ей не предполагалось что-то понять – деконструкция просто была по задумке все того же Жака Дерриды. В массовой же культуре это, скорее, стало тем самым инструментом поиска нового смысла; и сегодня под ним понимается практически любой уход от «стандартных» жанровых норм.

При этом сама деконструкция может быть как направлена на поиск смысла персонажа/явления, так и существовать сама по себе и показывать, что определенный объект не то, чем всем нам кажется.

Возникает закономерный вопрос: зачем вообще заниматься чем-то подобным? Зачем что-то пересобирать или подвергать критике? Зачем, в конце концов, в чем-то сомневаться? А все дело в той совокупности причин, которые я уже озвучил, – общественно-политический фон, на который привычный образ супергероя ложился уже с трудом, и тренды массовой культуры на показ «изнанки» жизни и социума. Новый виток Холодной войны, бунты шахтеров в Британии и жесткая политика Рейгана заставляли многих людей думать о плохом, и Мур вместе с Гиббонсом как раз и изложили их на бумаге.

Ключевой конфликт комикса – это старое для супергероики противостояние «супергерой и суперзлодей». Супергерой долгие годы был существом идеальным, чистым, непогрешимым, моральным примером и ориентиром; злодей же был гадким, порочным, без капли положительных качеств, «злой злодей» одним словом. Вычленив это противоречие, Мур и Гиббонс стали разбираться в нем, выворачивая его наизнанку и задавая неудобные вопросы своему же сюжету, из чего и получилось то, что мы называем «Хранителями»; получили ту трактовку фигуры супергероя, которую мы все знаем.

Персонажи «Хранителей» не супергерои – это главное, что хотели показать авторы: не то, что супергерои – они вот такие, а то, что супергерои – они не такие, они не могут быть такими, какими мы видим их в комиксе. Показав их порочными, жестокими, безрассудными и даже кровожадными, Мур и Гиббонс как бы создали лакмусовую бумажку – если ваши персонажи похожи на Комедианта или Роршаха, поздравляю, это не супергерои, это уже нечто другое. Точно так же и суперзлодеи не такие, как Озимандия, к слову. Авторы, опираясь на почти пятидесятилетнее наследие супергеройских комиксов, хотели разобраться в том, что есть супергерой, выбив у него почву из-под ног и наделив его изъянами, но эффект получился обратным – все вдруг резко подхватили идею, что супергерои должны быть такими, что привело к валу подражателей и общему «помрачнению» супергероев в 90-х и 00-х годах. Бездумно копируя оболочку «Хранителей», новый тип супергероя стал очень сильно отличаться от классического супергероя – то, что должно было раскрыть его, его же и похоронило.

Само собой, бешеная популярность «Хранителей» обеспечивалась не всеми этими мудреными материями – просто издательство зашло с комиксом в книжные сети, издавая его в шикарных изданиях в твердом переплете, со стильными корешками и обложками, что для комиксов, в общем-то, было в новинку. Это обеспечило огромные продажи, и очень скоро комикс признали культовым, великим, гениальным и так далее и так далее.

Не поймите меня неправильно – я не имею ничего против «Хранителей», мне нравится этот комикс. Он отлично написан, он великолепно нарисован, в нем есть ряд неординарных сюжетных ходов и повествовательных решений, которые затем перекочевали в сотни других комиксов; в конце концов, он рассказывает интересную историю и помогает лучше понять архетип классического супергероя и те трудности, с которыми авторы могут столкнуться при его создании и поддержании. Правда, чтобы докопаться до этой функции и в полной мере ее осознать, потребовались долгие годы развития комиксов – и то это скорее мое предположение, поскольку сам Мур давно уже наотрез отказывается обсуждать «Хранителей».