Вселенная русского балета

Своего «Спартака» Якобсон ставил на сцене Кировского театра. Шелест он поручил партию куртизанки Эгины. Спектакль был новаторский – без пуантов и выворотности. Балерины танцевали в сандалиях, на сцене словно оживали римские фрески. В крови Эгины – Шелест клокотала страсть, танец был темпераментный и раскованный настолько, что зрители шепотом говорили про невероятный эротизм балерины. Это был тот редкий случай, когда Алла Шелест станцевала премьеру. Она пришла в театр в 1937 году, а премьера состоялась в декабре 1956-го – сколько же надо было ждать своего спектакля!

Шелест посчастливилось танцевать и в другом спектакле Якобсона, когда он поставил на сцене Кировского балет «Шурале» на музыку Фарида Яруллина.

А партию Жизели восхитительной Шелест довелось станцевать только на девятнадцатом году работы в театре, до этого она танцевала Мирту. Можно представить, как она ждала этой роли. Жизель – трагическая героиня, а Шелест – балерина трагического дарования. Как всегда, к роли она готовилась очень тщательно, перечитала множество литературы о том времени, перечитала Генриха Гейне, который донес до нас эту красивую легенду, перечитала Теофиля Готье, одного из авторов либретто. Те, кто видел Жизель Шелест, говорят о притягательном очаровании ее героини. Уже в первом акте, который называют «крестьянским», ее Жизель оторвана от реальности. Сама Шелест говорила, что хотела показать не просто крестьянку, а крестьянку-француженку…

Несколько последних лет карьеры в Кировском Алла Шелест была еще и хореографом-репетитором. Она ассистировала Юрию Григоровичу, с которым ее связывали чувства. Она никогда не хотела говорить на эту тему, а на вопросы отвечала: «Он – это особая статья». В балете Григоровича «Каменный цветок» она танцевала Катерину, потом – Хозяйку Медной горы. Именно на нее Григорович поставит партию Мехменэ-Бану в своем потрясающем балете «Легенда о любви». Но в творческой судьбе балерины случилась трагическая закономерность – премьеру станцевала не она, а Ольга Моисеева.

За свою балеринскую карьеру Алла Шелест исполнила около тридцати пяти партий, но при этом была «вечной второй». Как она сама объясняет: «Потому что я не умела бороться, а только лишь танцевать». Она ощущала, что между ее даром, между возможностями, которые даровал ей Господь, и ее балетной судьбой был огромный разрыв. Шелест могла бы так много сделать, но всегда ощущала себя одинокой в искусстве. Федор Лопухов, хореограф и балетный деятель, сказал о ней: «Каким талантом нужно обладать, чтобы не потерять своего лица».

Покинув сцену, Алла Шелест стала преподавать. Это кажется вполне естественным шагом, но преподавать она пришла не в родной Кировский, и не в хореографическое училище, а в консерваторию – на кафедру хореографии. Там она познакомилась с Рафаилом Вагабовым, который стал ее мужем. Он назвал книгу о ней «Вечный идол» не только потому, что «Вечный идол» – одноименная миниатюра, гениально воплощенная Аллой Шелест, но и потому, что для него самого, как и для многих, кто видел ее на сцене, она всегда была на недосягаемой высоте и в искусстве, и в жизни.

Педагогом Шелест была таким же необычным, как и балериной. От учеников она требовала полной отдачи, и это не всем нравилось – возникало недопонимание, конфликты. Однако многим она открыла дорогу в искусство.

Судьба бросала Аллу Яковлевну Шелест по разным городам и странам. Она ставила свои версии классических балетов в Финляндии, работала в Будапеште, в Эстонии. Потом ее пригласили возглавить балет в Куйбышеве, и несколько лет она там успешно работала. В нынешней Самаре проводится фестиваль имени Аллы Шелест. Как хорошо, что таким образом жители Самары чтут память выдающейся балерины! Иногда она приезжала в Ленинград, приходила в Кировский театр. По словам балетного критика Веры Красовской, «она шла по партеру, как королева в изгнании».

Свое 70-летие Алла Яковлевна отметила не в Кировском, а на сцене ленинградского Дома актера. Маленький зал был переполнен, все ждали встречи с балериной, все хотели ее увидеть и услышать. В свой юбилей она исполнила номер на испанскую тему «Перекресток», который поставил для нее муж и соратник Рафаил Вагабов. Одетая во все черное, в туфельках на каблучках, с большой шалью, она по-прежнему ошеломляла – внутренний мир изливался в каждом ее движении. Рукоплесканиям не было конца. В конце вечера она снова появилась на сцене и одними руками, легкими движениями корпуса, поворотом головы натанцевала монолог Эгины из балета Якобсона «Спартак». Это было незабываемое завершение торжества.