Всем смертям назло

Корабли противника больше не прослушиваются. Всплываем, осматриваем злополучный люк. Повреждение пустяковое: от близкого взрыва вышла из своего желоба уплотнительная резина. Матросы быстро устраняют неисправность.

Приближалась 25-я годовщина Великого Октября. Знаменательную дату наш народ встречал в самоотверженной, героической борьбе. Хотя мы и не имели возможности регулярно слушать известия по радио, но знали, как советские люди готовятся к празднику. Рабочие выпускали сверх плана танки и самолеты, колхозники перевыполняли нормы поставок. А мы? Всем на лодке хотелось принести Родине свой боевой подарок к празднику. И вахтенные офицеры с сигнальщиками пристально вглядывались в мутный горизонт, более чутко прислушивался к разноголосым звукам моря гидроакустик Мироненко.

4 ноября с наступлением темноты, как обычно, всплыли в надводное положение. Затянули свою песню дизели. Электрики начали зарядку батареи.

Вахтенным офицером заступил Калинин. Час, второй, третий идет лодка в темном осеннем море. Неужели и эта ночь пройдет безрезультатно?

Чтобы лучше видеть вокруг, Калинин взобрался на тумбу перископа. Зоркие глаза его не подвели и на этот раз. В полночь он заметил очертания нескольких кораблей.

Стали сближаться с ними. Туман то густел, то рассеивался. Но вот мы ясно разглядели конвой — два транспорта и шесть сторожевиков. Головной транспорт огромный, водоизмещением тысяч на пятнадцать тонн. Приказываю подготовить трехторпедный залп.

Конвой поворачивает круто влево и перестраивается в одну линию. Теперь во главе колонны один из сторожевиков. Расстояние до противника быстро сокращается. В такие моменты у самого хладнокровного человека сердце не может биться спокойно. Старшему лейтенанту Филиппову и командиру отделения торпедистов Алексею Иванову передается мое волнение. Они в первом отсеке, а я на мостике, но желание у нас одно: во что бы то ни стало уничтожить врага!

Продолжаем маневрировать. Огромный транспорт обращен к нам своим широким бортом. Нос судна пересекает нить ночного прибора торпедной стрельбы. Вот уже фок-мачта на нити прицела.

— Аппараты, пли!

Результаты превзошли все ожидания. Одна торпеда взорвалась у борта сторожевого корабля. А через несколько секунд вторая попала в транспорт. Ночь раскололась! Все стоявшие на мостике услышали страшной силы взрыв, увидели огромное белое пламя, вырвавшееся из чрева транспорта. Стало ясно — в трюме судна были боеприпасы.

Невдалеке от транспорта тонул переломившийся надвое сторожевик. На наших глазах его поглотила морская пучина.

Сигнальщик Толмачев заметил, как из-за гигантского костра, в который превратился транспорт, показалась темная тень. Один из сторожевиков несется на лодку. Даю сигнал срочного погружения. Трюмные Гусев и Панкратов под руководством Ильина сработали отлично. Сторожевик промчался над местом, где мы только что были, но лодка уже погрузилась.

Как и следовало ожидать, началась ожесточенная бомбежка. Три сторожевика одновременно атакуют с разных сторон. Мы маневрируем на предельной глубине. Перехитрили фашистов! Вот уже бомбы грохочут в стороне. Пускай бомбят море!

Подарок к празднику получился! Пробираюсь в первый отсек, благодарю каждого торпедиста за отличную работу. Потом поздравляю весь экипаж с победой.

Утром отправили радиограмму командующему флотом: «Боезапас израсходован. Потоплено четыре вражеских корабля».

Вскоре получили ответ: «Поздравляю с победой. Возвращайтесь в базу».

Мы взяли курс на восток с расчетом в светлое время подойти к маяку Ристна, где точно определим свое место, перед тем как начать форсирование Финского залива.

Ночью радист принял по радио приказ Народного комиссара обороны, после чего лодку положили на грунт. Все свободные от вахты собрались вместе, и капитан-лейтенант Цейшер прочел текст приказа. Мы слушали затаив дыхание и думали о нашей Родине, о родных и близких. Каждому хотелось поделиться с друзьями своими мыслями и чувствами. И здесь, на глубине нескольких десятков метров, в водах, захваченных врагом, как-то непроизвольно возник митинг. Люди говорили от всей души. Это были простые и сердечные слова о любви к родной земле, о нерушимой вере в нашу победу, о готовности отдать жизнь за Отчизну, за советский народ.

Я слушал моряков, и на сердце становилось тепло. Какую суровую, жестокую проверку, какое тяжелое «испытание на прочность» прошел каждый из этих людей! На таких можно положиться.

Нас ожидал праздничный ужин. Мы по достоинству оценили кулинарное искусство нашего кока Тимофеева, тем более что к этому времени в его распоряжении оставался совсем ограниченный ассортимент продуктов. Но наш кок и из этого скудного запаса смог приготовить чудесные кушанья.

А потом во втором отсеке начался шахматный турнир. Здесь же матросы обступили Гримайло и Панкратова, которые с пылом декламировали любимые стихи.

Так вдали от Родины, но вместе с нею сердцем и мыслями, отпраздновали мы годовщину Октября.