Всемирная история. Древний Рим. Эпоха великих завоеваний

В разгар речи Спендия удачно подоспел второй гонец из Тунета, который также принес сообщение о заговоре с целью освобождения Гисгона. После этого слово взял галл Автарит, развивший мысль предыдущего оратора и заявивший, что каждый, кто высказывается за примирение с карфагенянами, является предателем общего дела и не может считаться верным товарищем всем остальным. Что касается Гисгона, Автарит и вовсе предложил пытать и казнить его и всех остальных карфагенян, захваченных вместе с ним и позднее в плен. Когда часть наемников попыталась было вступиться за пользовавшегося уважением бывшего коменданта Лилибея, рассчитывая если не спасти ему жизнь, то хотя бы ограничиться казнью и освободить его от пыток, выступавших до смерти забили камнями. Участь Гисгона была предрешена. Вместе с еще семьюстами пленными карфагенянами его вывели за пределы лагеря и вначале отрубили всем руки, затем отсекли уши и носы, после чего перебили голени и бросили умирать в придорожной канаве. Узнав о страшной судьбе соотечественников, пунийцы отправили к повстанцам посланников с просьбой предоставить возможность забрать тела казненных для надлежащего погребения, однако Спендий грубо отказал им и потребовал, чтобы карфагеняне больше не отправляли к нему послов, иначе их постигнет та же участь, что и Гисгона. Мятежники постановили с этого дня подвергать мучительной казни каждого захваченного в плен пунийца, а их союзникам отсекать руки и после этого отсылать в Карфаген. Убедившись в том, что переговоры с бунтовщиками невозможны, Гамилькар также изменил свое отношение к наемникам, приказав пленных не брать, а тех, которых все же приводили к нему, приказывал бросать на растерзание диким зверям, «ибо истребление врагов вконец почитал единственным средством решить борьбу» (Polyb. I, 82, 2). Это стало началом нового витка боевых действий, характеризовавшегося особым ожесточением обеих сторон и названного Полибием войной, которая не могла окончиться миром и велась не на жизнь, а на смерть (Polyb. I, 65, 6).

Желая поскорее обеспечить Карфагену убедительную победу и действуя на правах главнокомандующего, Гамилькар принял решение объединить свои силы с войском Ганнона, которого вызвал к себе и приказал подчиниться. Соединение пунийских армий, однако, дало эффект, противоположный ожидаемому. Ганнон и Гамилькар, оба не желавшие поступиться властью, враждовали и непрестанно ссорились, благодаря чему неприятель получал возможность причинять карфагенянам немалый вред. Понимая гибельность сложившегося положения, карфагенское правительство приняло решение отстранить одного из полководцев от командования, причем выбор должны были сделать сами воины. Войско ожидаемо высказалось в пользу победоносного Гамилькара Барки, после чего Ганнон был вынужден отбыть в Карфаген. Ему на смену в качестве заместителя главнокомандующего прибыл военачальник по имени Ганнибал.

Едва разрешив первое затруднение, пунийцы столкнулись с гораздо более серьезными неприятностями. Восставшие на Сардинии наемники захватили весь остров, лишив карфагенскую армию в Африке возможности получать оттуда продовольствие, а караван судов со всеми необходимыми для войска припасами, направлявшийся из эмпория в районе Малого Сирта (современный залив Габес), попал в бурю и был полностью уничтожен. Вслед за проблемами со снабжением пришло предательство, когда горожане Утики и Гиппакрита, долгое время выдерживавшие осаду мятежников, неожиданно перешли на сторону врага и открыли ворота ливийцам. Когда в Утику явился состоявший из приблизительно пятисот бойцов вспомогательный отряд пунийцев, горожане полностью его истребили, а тела убитых сбросили с городских стен и даже не позволили карфагенянам забрать их для погребения. Утрата двух столь значимых городов существенно подорвала силы пунийцев и, напротив, упрочила положение повстанцев, которые под предводительством Матоса и Спендия решились взять в осаду саму пунийскую столицу, подведя под ее стены свое многочисленное войско. «Карфаген, – по словам Конелия Непота, – оказался в большей опасности, чем когда-либо, не считая того времени, когда он был разрушен» (Nep. Ham. 2).