Всемирная история. Новый Свет: трижды открытая Америка

Разразившаяся в 1848 году Калифорнийская золотая лихорадка подстегнула не только внутреннюю миграцию, в результате которой на западное побережье перебралось около двухсот тысяч новых жителей, но и спровоцировала начало массовой эмиграции в США из Китая. Жители Поднебесной при этом имели ощутимое географическое преимущество перед европейцами. Последним для достижения вожделенного Золотого штата приходилось либо пересекать сначала Атлантику, а затем целый континент, либо выбирать более безопасный, но более долгий морской маршрут вокруг Южной Америки. Уроженцам же Юго-Восточной Азии достаточно было переплыть Тихий океан.

Вскоре по всей провинции Кантон висели объявления Гонконгской брокерской компании: «Американцы – очень богатый народ и будут вам рады. Они хотят, чтобы китайцы приезжали. В Америке все равны, большой человек не превозносится над маленьким человеком. Это приятная страна: в ней нет ни мандаринов[218], ни солдат, – зато есть отличный заработок, огромные дома, а также еда и одежда наилучшего качества. Там уже очень много китайцев, так что вы не будете чувствовать себя совсем уж на чужбине; а если все же затоскуете по родине, то сможете в любое время писать своим близким и отправлять им деньги – а мы обеспечим надежную доставку! Но вы не будете там одиноки – в Америке есть и китайские боги, и представители нашей организации. Отбросьте страх – и вы преуспеете!»

Разумеется, реальность была далека от радужных обещаний. В 70-х годах XIX века имперское правительство династии Цин провело расследование, которое установило, что за тридцать лет около 750 тысяч китайцев были похищены и проданы в рабство на колониальные плантации Южной Америки и островов Карибского бассейна. Это называлось «торговля кули[219]». Недобросовестные китайские вербовщики из Сямыня, Макао, Кантона и Гонконга использовали любые доступные методы – посулы, принуждение угрозами, похищение силой, – чтобы набрать достаточное количество «живого товара». Их жертвами становились должники, заключенные, оказавшиеся в тюрьме вследствие клановых разборок, а также обездоленные бедняки, искавшие работу, которая позволила бы им не умереть от голода.

К счастью, большинство китайских эмигрантов попадало все же к относительно честным миграционным брокерам, «к’о т’уу». Хотя эти «торговцы мечтой» отнюдь не были добрыми самаритянами, они все же предоставляли клиентам известный уровень защиты – например, от т. н. морских похорон. Трансокеанский пароходный рейс длился в те времена от 4 до 8 недель, и если в пути кто-то из пассажиров «третьего сорта» умирал от голода (некоторые отказывались есть непривычную еду) или болезней, то капитан приказывал выбросить тело за борт. Брокер же за дополнительную плату мог гарантировать возвращение останков умершего на родину предков. Вдобавок брокеры осуществляли доставку новостей и почтовых сообщений между переселенцами и их оставшимися в Китае семьями. Для тех же, кто стремился в Новый Свет, но не имел денег на дорогу, существовало кредитование с очень щадящей[220] по нынешним временам ставкой в 4–8 %. На погашение кредита у среднестатистического заемщика уходило около пяти лет.

К 1851 году счет прибывающих в Калифорнию китайцев пошел на тысячи. Знаменитых Золотых ворот Сан-Франциско еще не существовало, зато настоящего золота – прекрасного катализатора городского роста – было с избытком. Всего за три года с начала старательского бума население города увеличилось в 30 раз. При таких темпах развитие городской среды, разумеется, не поспевало за ее расширением: до 1850 года в Сан-Франциско не было даже полиции, а до 1852 года – судов и тюрем[221]. На улицах, заполненных преимущественно амбициозными молодыми мужчинами, все решала грубая сила. В начале 1850-х годов 5–6 убийств в неделю было для Сан-Франциско нормой.

Суровые законы – а вернее беззаконие – Дикого Запада нашли отражение, например, в популярном китайско-английском разговорнике, изданном в Сан-Франциско в те годы. Так, в число обязательных для китайского золотоискателя фраз на английском входили: «Он напал на меня без какой-либо провокации с моей стороны», «Он захватил мой прииск», «Он вымогает у меня деньги», «Обвинение в краже мною часов – клевета», «Убитого с помощью лассо задушил грабитель» и, конечно, «Эта женщина доступна для быстрого секса».

Такие разговорники пользовались большим успехом у приезжих, которых становилось все больше. В 1853 году свыше половины населения Сан-Франциско составляли эмигранты, и весомая часть из них приехала в Штаты из Китая – вклад одной из древнейших цивилизаций мира в одну из самых молодых. Довольно скоро они заменили традиционные конические доули и шелковые фески на широкополые ковбойские шляпы, но, помимо узнаваемых голубых хлопчатобумажных рубах и широких штанов, продолжали бережно хранить еще одну китайскую традицию: вдоль хребта каждого уважающего себя эмигранта из Поднебесной висела длинная, блестевшая на солнце косичка цвета воронова крыла.