Всемирная история. Османская империя

Со строительством Голубой мечети, по сию пору остающейся главным храмом Константинополя, связана забавная легенда. Желая превзойти Сулеймана Великолепного хотя бы в зодчестве, молодой султан велел главному архитектору проекта Седефкару Мехмету Аге, ученику и помощнику гениального Синана, возвести рядом с мечетью четыре золотых минарета. Ни в почти опустевшей государственной, ни в личной казне султана требуемого количества благородного металла, разумеется, не нашлось, и архитектор пошел на хитрость. Он сделал вид, что неверно расслышал приказ повелителя, и вместо «алтын» – золотых – башен построил их «ал-ты», то есть шесть… Державу от разорения Седефкар Мехмет Ага спас, но спровоцировал страшный религиозный скандал. По количеству минаретов Голубая мечеть сравнялась с величайшей святыней исламского мира мечетью Масджид аль-Харам в Мекке, что всеми было признано святотатством. Чтобы как-то исправить положение, Ахмеду I пришлось пойти на новые немалые расходы и оплатить пристройку к Заповедной мечети[153] седьмого минарета.

Ахмеда I похоронили в мавзолее рядом с шедевром Седефкара Мехмета Аги. Многие жители столицы искренне оплакивали молодого султана: любовь подданных он заслужил, участвуя в тушении большого константинопольского пожара в 1606 году, когда султан получил увечья, спасая людей.

Смерть Ахмеда I поставила Османскую империю перед невиданной прежде дилеммой. У султана осталось несколько малолетних сыновей, потенциальных наследников трона, но даже его первенцу Осману исполнилось на тот момент только тринадцать лет. Правительство, возглавляемое Софу Мехтемом-пашой и шейх-уль-исламом Есадом-эфенди, справедливо опасалось, что второй султан-подросток подряд спровоцирует сильнейшие – вплоть до новых бунтов – волнения среди населения османской державы. Поскольку мать старшего шехзаде к тому времени была уже несколько лет как мертва, идею его немедленного воцарения отстаивать было некому.

22 ноября 1617 года победившая фракция возвела на престол Мустафу I, узаконив тем самым новый принцип династического престолонаследия, согласно которому на трон восходил не самый удачливый из сыновей предыдущего султана, а самый старший мужчина в роду. Мать Мустафы, Халиде-султан, стала валиде. Она не забыла, что Кёсем в свое время оказала поддержку ее сыну, поэтому позволила вдовствующей султанше беспрепятственно удалиться в Старый дворец – там Кёсем проведет в общей сложности около 6 лет, – сохранить статус Хасеки и ежедневное содержание в 1 тысячу акче. Кёсем вела себя сдержанно, была покладистой. Она спокойно ожидала шанса вернуть себе привычное положение, благо из-за слабого психического здоровья Мустафы на появление у него наследников рассчитывать не приходилось.

Первый период правления Мустафы долго не продлился. Надежды на то, что активная социальная жизнь повлияет на его состояние, не оправдались – султан вел себя странно даже по меркам Османов. Он любил кормить золотыми монетами, словно крошками, птиц или рыб, а на заседании правительства мог ни с того ни с сего сбить с министра головной убор или начать таскать его за бороду. 26 февраля 1618 года, всего через три месяца после опоясывания Мустафы, оппозиционная дворцовая фракция сместила его и возвела на трон его племянника, Османа II.

И вновь Кёсем и ее сыновей выручили вложенные султаншей в мальчика время и душевные силы – Осман II не тронул братьев, а положение их матери осталось без изменений. В 1619 году пасынок в знак особенного почтения даже нанес ей трехдневный визит в Старом дворце.

Как и покойный Ахмед I, новый султан восхищался Сулейманом Кануни и лелеял мечты возродить былое величие Османской империи. Деятельная натура вкупе с безжалостной решительностью позволяли Осману II питать надежды на успех, но его сгубило то, что он, по сути, был одинок – юному султану не на кого было опереться и не у кого спросить доброго совета. Вдобавок ко всему на короткий период правления Османа пришлась целая череда природных катастроф, терзавших тогда Европу: Константинополь пережил сильнейшее наводнение, а сразу после него – эпидемию чумы. Если с буйством стихии молодой Осман ничего поделать не мог, то с чумой пьянства и разгильдяйства, особенно в рядах элитного османского корпуса, он повел настоящий, хотя и неравный, бой. Многие из некогда лучшей в мире пехоты давно променяли военное ремесло на ремесло мастерового или колпак уличного торговца – неслыханное в былые времена дело… Подобно мрачному Гарун ар-Рашиду, переодетый султан в сопровождении телохранителей совершал обходы Константинополя и учинял расправы над пойманными в питейных домах янычарами и сипахами – для возвращения к золотому веку империи Осману II требовались такие же образцовые воины, какие сопровождали его предков в завоевательных походах.