Всемирная история. Османская империя

В результате подписанных соглашений и взятых на себя обязательств Порта лишалась десяти процентов подконтрольных ей территорий и почти пятой части податного населения, преимущественно христиан. Это не только обрушило и без того ослабленную экономику империи – в начале 1880-х годов официальный Константинополь объявил себя банкротом, – но и самым кардинальным образом изменило ее политический облик, взгляд на саму себя. Идеи «османизма» – то есть наднационального объединения всех граждан в единый социум, – жизненно необходимые для функционирования многонациональной и поликонфессиональной державы, перестали быть актуальны для империи, в одночасье откатившейся к почти моноэтническому мусульманскому государству. На смену потерявшей актуальность концепции пришла, с подачи Абдул-Хамида II, идеология панисламизма. Парадокс, но сам султан при этом отнюдь не был фанатиком, каким его иногда пытаются изобразить европейские историки. Современники, знавшие Абдул-Хамида лично, свидетельствуют, что «красный (кровавый) султан», с газетных страниц призывавший народ к укреплению веры, в жизни был далек от религиозного фанатизма. Мемуары родственников и друзей описывают его как вполне светского человека, высоко ценившего такие развлечения, как театр, музыка и европейская беллетристика. Он даже прибегал к услугам парикмахера-христианина, чем неизменно вызывал священный ужас у обитателей дворца.

Как бы то ни было, Абдул-Хамид едва ли не первым из османских султанов стряхнул вековую пыль с добытого еще Селимом I титула халифа – повелителя правоверных и со свойственной ему обстоятельностью превратил религию в удобный и эффективный инструмент управления населением. Другим важным элементом его политики стал террор. И вот в этом вопросе нет и следа неоднозначности – в заботе об укреплении своей власти султан был совершенно однозначно искренен.

Впрочем, поводов для опасения за собственную безопасность у Абдул-Хамида хватало. Только за первые три года его правления было предпринято несколько попыток государственного переворота – казалось бы, безнадежных, но султан слишком хорошо знал историю своей семьи, чтобы полагаться на слепую удачу. Последней каплей стало нападение на резиденцию Абдул-Хамида нескольких сотен бежавших из Болгарии мусульман. Дворцовая гвардия без труда разогнала смутьянов, а их лидер и несколько десятков его последователей были убиты на месте. Это событие открыло в правлении «красного султана» новый период, печально известный как Зулюм[173].

В целях усиления безопасности султанский дворец Йылдыз превратился в настоящую крепость: двор обнесли второй глухой стеной, внутренние помещения оборудовали дополнительными постами охраны, а численность дворцовой стражи и личных телохранителей Абдул-Хамида увеличили в несколько раз. Султан практически перестал покидать пределы своей резиденции. Исключение он делал только для пятничной молитвы, но и ее Абдул-Хамид совершал в пристроенной прямо к дворцу мечети. Правда, в 1905 году все эти меры не уберегли султана от покушения прямо на пороге мечети. Спасло чудо: Абдул-Хамид остановился для разговора с шейх-уль-исламом, чего обычно не делал, и взрыв прогремел до того, как он оказался в зоне поражения. Свите султана и другим верующим повезло меньше. Точное количество жертв неизвестно, но оно велико…

Покушение должно было стать местью «красному султану» лидера Армянского революционного содружества дашнаков Христофора Микаэляна за одну из самых темных и кровавых страниц имперской истории – так называемую Хамидийскую резню. Этнические чистки, затянувшиеся на несколько лет и затронувшие почти все районы массового проживания армян, начались с уничтожения в конце лета 1894 года деревень Шеник и Семал. Поводом для насилия послужил отказ тамошних жителей платить двойные налоги – и государству, и лидерам местных курдов, чьи племена активно вооружались имперскими чиновниками и использовались в качестве добровольческой и почти неконтролируемой милиции. Вооруженное – и успешное – сопротивление армянской диаспоры налетам отрядов курдской конницы хамидие привело к вмешательству в ситуацию регулярных войск. Командир Четвертого армейского корпуса Зеки-паша гарантировал местным жителям неприкосновенность, но как только те сложили оружие, санкционировал непосредственное участие османских солдат в жуткой Сасунской резне и последующей охоте за немногими выжившими беглецами. Даже если Зеки-паша и содействовал массовым убийства не по воле Константинопола, а по собственной инициативе, за свою преступную деятельность он не только не понес наказания, но и был официально вознагражден султаном.