Всемирная история. Российская империя

Впоследствии Иван Мартос станет ректором Академии. Ему поручалось исполнение скульптурных проектов Павла I, Александра I и Николая I. К его другим свершениям мы еще обратимся, но пока нас интересуют Минин и Пожарский.

В 1804 г. Мартос создает проект (модель) памятника героям ополчения. Он нравится публике, но у государства нет средств на его воплощение. Но в 1808 г. идея овладевает жителями Нижнего Новгорода, и они собирают средства на памятник – 18 тысяч рублей. Имея такой неплохой задел, император Александр с легким сердцем объявляет конкурс, на котором побеждает Мартос. Но потом оказывается, что денег все равно недостаточно на созидание памятника. И снова на него собирают средства. Для этого с модели памятника делают гравюру и рассылают ее по стране. К 1811 г. было собрано 136 тысяч рублей, и Кабинет министров разрешает Мартосу ставить монумент в Москве, хотя инициатива исходила из Нижнего Новгорода.

Разочарованный Нижний получает назад свои деньги и воздвигает на них обелиск на ту же тему. Но в каком, как вы думаете, году? В 1828-м. Оказалось, что поставить обелиск, как и памятник, – дело долгое. Очевидно, стандарт в 20 лет действовал стабильно.

После утверждения проекта стали делать малую и большую модели монумента, а сделали только в 1815 г. Позировали Мартосу, изображая Минина и Пожарского, его сыновья. Потом начались наполеоновские войны, Мартос потерял одного сына, который, закончив Академию художеств, в качестве стипендиата обучался в Италии, – его убили французские солдаты. Другой его сын воевал. Все эти трагические события оживили для скульптора события 1612 г. и вдохновили на творчество.

Как и Медный всадник, памятник Минину и Пожарскому стал неким реалити-шоу на годы. В то время печаталось множество заметок и статей в газетах и журналах о сооружении этого памятника, что было связано с огромным интересом к нему после изгнания из Москвы наполеоновских войск. Так, в журнале «Вестник Европы» была напечатана статья, посвященная отливке монумента. В ней было подчеркнуто, что литейщик Василий Екимов одним из первых стал отливать фигуры полностью, а не частями. Сначала восковые фигуры 45 раз обмазывали жидкой смесью из толченого кирпича и пива, постоянно просушивая их опахалами из перьев, а затем внутренность фигур заполнялась составом из алебастра и толченого кирпича. В течение месяца 16 заранее установленных печей вытапливали воск, одновременно 1100 пудов меди с 10 пудами олова и 60 пудами цинка плавились в нескольких печах на протяжении десяти часов. Наконец 5 августа 1816 г. произошла отливка, занявшая всего девять минут. Впервые в России сложная композиция, состоящая из двух фигур, была отлита за один раз, кроме меча, щита и шлема (шишака).

Читая этот рассказ, уж и не знаешь, чему верить. «Опахала из перьев» – это как? Но уж точно веришь тексту из книги, специально изданной после установки памятника.[54]

«Безпрерывное возвышение цен на все вещи, противу прежнего времени, и чрезвычайная разность в курсе монеты показали, что на самом деле при производстве работы никак не возможно было изместиться тою суммою, какая исчислена была на сооружение монумента по смете в 1808 году. Художники, при всей готовности своей, предвидели для себя разорительные убытки, в которые их долженствовало вовлечь их совершенное исполнение полученного им дела».

Как в наши времена написано… Инфляция и падение курса. Поэтому Кабмин по соизволению императора добавил еще 20 000.

При отливке медь пробила форму и стену, но была остановлена. Хроника в книге читается, как сводки с фронта. Как вскрывали форму после остывания в течение пяти дней… «Провидению было угодно», чтобы вскрытие формы совпало с первым приездом государя в Москву после того, как ее оставил Наполеон.

Но если вы думаете, что все на этом закончилось, то ошибаетесь. А постамент? Вспомним наш рассказ о Медном всаднике: два корабля везли Гром-камень. Тут уже было поскромнее, предполагался сибирский мрамор, но интрига сохранялась:

«…но по соображении тяжести и величины монумента и трудности отыскать мрамор в больших глыбах, приличных такому огромному изваянию, г. Мартос представлял, что гораздо лучше, тверже, казистее и с самим предметом сделать сообразнее, сделать пьедестал из гранита, на что и последовало Высочайшее соизволение».