Читаем Всемирная история. Том 12 Начало колониальных империй полностью

Гончарные изделия пуэбло отличались изяществом формы и рисунка, разнообразием назначения: чаши, горшки, тарелки, украшенные снаружи или изнутри. Особенно хороши найденные в каньоне Чако плоскодонные горшки с узким горлышком и широкие в поясе, с разрисовкой черным по белому фону.

2. ЮЖНАЯ И ЦЕНТРАЛЬНАЯ АМЕРИКА, МЕКСИКА


ОГНЕЗЕМЕЛЬЦЫ

На архипелаге Огненная Земля обитали несколько групп индейцев: селькнам (она), алакалуфы, ямана (яганы). Эти племена относились к числу самых отсталых племен мира.

Представители первой группы индейцев — селькнам — жили в северной и восточной части архипелага, занимались охотой на ламу-гуанако и собирательством плодов и кореньев диких растений. Их оружием'' были самые примитивные луки и стрелы. На западной части архипелага обитали алакалуфы, которые занимались рыбной ловлей и сбором моллюсков. Эти племена большую часть жизни проводили в поисках пищи. Передвигались на деревянных лодках вдоль берегов.

Племя амана жило собиранием моллюсков, рыбной ловлей, охотой на тюленей и других морских животных, а также птиц. В морском промысле орудием служил костяной гарпун с длинным ремнем. Кроме этого, употреблялись орудия из кости, камня и раковин. Основной общественной единицей ямана был род, называвшийся укур. Это слово обозначало и жилище, и обитавшую в нем общину сородичей. В отсутствие членов данной общины их хижина могла быть занята членами другой общины. Общины собирались вместе крайне редко, иногда в том случае, когда на берег выбрасывался морем мертвый кит. Обеспеченные пищей на долгое время, ямана устраивали празднества. В общине все находились в равном положении. Особое место занимали лишь знахари, которые излечивали от болезней, а. также им приписывали способность влиять на погоду.

ИНДЕЙЦЫ ПАМПЫ

Индейцы пампы (патагонцы) — племя пеших бродячих охотников. Охотились, в основном, на гуанако, которые были основным источником питания. Охотились индейцы пампы с бола — связка ремней с прикрепленными к ним тяжестями.

Основной общественной единицей была группа кровных родственников, которая объединяла по 30— 40 брачных пар с их потомством. Каждая община имела вождя, но власть его сводилась к праву давать распоряжения при переходах и на охоте. Вожди охотились вместе с другими ее членами, и охота носила коллективный характер.

Охотники пампы не вели оседлого образа жизни и постоянных селений у них не существовало. Жильем для всей общины служили палатки-навесы из 40— 50 шкур гуанако, которые сооружались на временных стойбищах. Кожа гуанако служила также материалом для изготовления одежды. Главной частью костюма был меховой плащ, который стягивался на талии поясом.

В основе религиозных воззрений лежали анимистические верования. Патагонцы населяли мир духами. Особенно развит был культ умерших родичей.

В южной части Чили жило племя арауканов. Они занимались земледелием и разводили лам, что вызывало необходимость вести оседлый образ жизни. У арауканов были развиты выделка тканей из шерсти ламы гуанако, гончарное дело и обработка серебра. Южные племена занимались также охотой и рыбной ловлей с помощью простейших приспособлений.

ИНДЕЙЦЫ ВОСТОЧНОЙ БРАЗИЛИИ

На территории Восточной и Южной Бразилии жили племена ботокудов, канелья, кайяко, шаравантов, каинганг и других, более мелких, которые относились к племенной группе же. Эти племена занимались охотой и собирательством, при этом совершая переходы от одного места к другому в поиске дичи и съедобных растений.

Главным орудием, с помощью которого они вели охоту, были луки и стрелы. Ими они охотились не только на мелких животных, но и на рыбу. Охотой занимались мужчины, а женщины — собирательством.

Жилищем ботокудов служили простейшие заслоны от ветра, крытые пальмовыми листьями. Заслоны сооружались для всего кочевья. Плетеные корзины употреблялись в качестве посуды.

Своеобразным украшением ботокудов являлись вставлявшиеся в прорезы губ маленькие деревянные Диски — «ботока» (португальское слово). Отсюда племя ботокудов и получило свое название.

У племен ботокудов существовал групповой брак, и связь между полами регулировалась законами экзогамии. Когда ботокудов открыли европейцы, у них существовал первобытнообщинный строй, поддерживаемый матриархатом. У ботокудов существовал материнский счет родства.

ИНДЕЙЦЫ ТРОПИЧЕСКИХ ЛЕСОВ БАССЕЙНА АМАЗОНКИ И ОРИНОКО '

Северо-восточная и центральная часть Южной Америки заселялась многочисленными племенами, принадлежавшими к разным языковым группам, главным образом к аравакам, тупи-гуарани и караибам.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в 24 томах (АСТ)

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Маршал Советского Союза
Маршал Советского Союза

Проклятый 1993 год. Старый Маршал Советского Союза умирает в опале и в отчаянии от собственного бессилия – дело всей его жизни предано и растоптано врагами народа, его Отечество разграблено и фактически оккупировано новыми власовцами, иуды сидят в Кремле… Но в награду за службу Родине судьба дарит ветерану еще один шанс, возродив его в Сталинском СССР. Вот только воскресает он в теле маршала Тухачевского!Сможет ли убежденный сталинист придушить душонку изменника, полностью завладев общим сознанием? Как ему преодолеть презрение Сталина к «красному бонапарту» и завоевать доверие Вождя? Удастся ли раскрыть троцкистский заговор и раньше срока завершить перевооружение Красной Армии? Готов ли он отправиться на Испанскую войну простым комполка, чтобы в полевых условиях испытать новую военную технику и стратегию глубокой операции («красного блицкрига»)? По силам ли одному человеку изменить ход истории, дабы маршал Тухачевский не сдох как собака в расстрельном подвале, а стал ближайшим соратником Сталина и Маршалом Победы?

Дмитрий Тимофеевич Язов , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / История / Альтернативная история / Попаданцы
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России

В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.* * *Книга содержит таблицы. Рекомендуется использовать читалки, поддерживающие их отображение: CoolReader 2 и 3, AlReader.

Елена Спартаковна Сенявская

История / Образование и наука / Военная история
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное