Читаем Всемирная история. Том 12 Начало колониальных империй полностью

Своеобразным видом собирательства, типичным для ряда лесных племен восточной части Северной Америки, был сбор кленового сока. Сок пили в свежем виде либо оставляли его бродить и пили перебродившим как опьяняющий напиток и, наконец, вываривали из него в глиняных горшках патоку и твердый сахар. На сезон добычи кленового сока и варки сахара ирокезы переселялись в леса, где устраивали временные становища.

Несмотря на большое развитие земледелия, охота имела немаловажное значение для получения мяса и шкур. Охотились на оленя, лося, бобра, выдру, куницу, лисицу, зайца. В пищу употреблялось мясо и других самых разнообразных животных, даже енота, дикобраза, белки, мускусной крысы. Мясо хищников избегали есть. Существовали охотничьи законы, предохранявшие дичьТд-Истребленйя. ТакТ например. Ha NlHcolSepeMeHHHx'caMOK налагалось табу. Главным охотничьим оружием ирокезов был лук. Широко были распространены всевозможные ловушки, силки и западни. Весенние и летние месяцы мужчины занимались рыбной ловлей.

Ирокезы жили в так называемых «длинных домах», где помещалась родовая группа, ведущая общее хозяйство и составлявшая основу хозяйственной и социальной организации племени. Длинный дом имел б—10 метров в ширину и до 8 метров в высоту. Длина дома зависела от числа очагов. Наибольшая известная длина жилища достигала 90 метров. Посередине дома шел проход около 2 метров шириной. В этом проходе прямо на земле на расстоянии около 6 метров один от другого располагались очаги. Над каждым из них в крыше оставлялось отверстие для выхода дыма. Каждая семья имела отдельное помещение длиной около 4 метров, открытое только к огню. Между двумя соседними помещениями оставлялось свободное пространство, служившее кладовой.

«Длинный дом» отражает характер наиболее мелкой общественной единицы ирокезов — овачиры. Ова-чира состояла из группы кровных родственников, потомков одной прародительницы. Это была матриархальнородовая община, в которой производство и потребление было коллективным.

Мужчина, вступавший-, в. брак, переходил жить в дом овачиры жены и участвовал в хозяйственных -работах этой общины. Он продолжал, в то же время сохранять принадлежность и к своей родовой общине, выполняя общественные, религиозные и другие обязанности со своими родичами. Дети принадлежали к овачире и роду матери. Счет родства и наследование имущества велись по женской линии. Муж не имел права ни на детей, ни на имущество.

Зся-власть внутри овачиры принадлежала женши-нам. Главная исполнительная власть находилась в руках цравитедьшщы. Замужние женщины, имевшие детей, собирались на свой совет и выбирали правительницу из числа пожилых, опытных женщин, обычно наиболее влиятельную. Полномочия, которыми располагала правительница, осуществлялись ею с согласия женщин-матерей, выбравших ее. Собрание женщин-матерей выбирало еще двух или четырех распорядительниц. Кроме правительницы, женщины-ма-тери выбирали военноха-Вйждя и -«старшину для мирного времени». Последнего европейские авторы называли сахемом. Правительницы, сахемы и военные вожди составляли совет племени.

Ирокезы верили в Оренда — особую силу, присущую всем явлениям и предметам, людям, животным. Они верили в бесчисленное количество зооморфных и антропоморфных духов. Первое место в пантеоне ирокезов занимали божества растительного царства, обожествленные силы природы и небесные светила. Они обращались к Земле, к Рекам, к Озерам, к Опасным скалам и верили, что у всех этих предметов есть Душа.

ЛЕСНЫЕ ОХОТНИЧЬИ ПЛЕМЕНА КАНАДЫ

Вся полоса канадской тайги от берегов Атлантического океана до Скалистых гор была заселена индейскими племенами отсталых кочевых охотников. Восточную половину этого огромного пространства заселяли алгонкинские племена, западную — атапаскские.

К алгонкинским племенам американского севера относятся племена: кри, монтанье, наскапи и другие. Наиболее многочисленным было племя кри, занимавшее огромное пространство от озер Мистассини и Ни-чикен на востоке до верховьев реки Саскачевана на западе, доходя до реки Черчилль на севере.

Охота на лося, карибу и медведя была главным занятием индейцев. Охотой добывалось все необходимое: мясо и жир составляли главную пищу индейцев, шкуры и кожи давали материал для жилищ, одежды и обуви. Кость, наряду с камнем и деревом,— материал для изготовления орудий труда. Рыболовство и сбор растительной пищи, главным образом ягод, дополняли основную мясную диету.

Основным оружием лесных племен были лук и стрелы, дубины, палицы, копья и ножи с каменными наконечниками. Лесные индейцы имели собак, которых впрягали в деревянные бесполозные сани — тобогган, на них перевозили кладь во время перекоче-вок. Летом пользовались челноками из бересты.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в 24 томах (АСТ)

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Маршал Советского Союза
Маршал Советского Союза

Проклятый 1993 год. Старый Маршал Советского Союза умирает в опале и в отчаянии от собственного бессилия – дело всей его жизни предано и растоптано врагами народа, его Отечество разграблено и фактически оккупировано новыми власовцами, иуды сидят в Кремле… Но в награду за службу Родине судьба дарит ветерану еще один шанс, возродив его в Сталинском СССР. Вот только воскресает он в теле маршала Тухачевского!Сможет ли убежденный сталинист придушить душонку изменника, полностью завладев общим сознанием? Как ему преодолеть презрение Сталина к «красному бонапарту» и завоевать доверие Вождя? Удастся ли раскрыть троцкистский заговор и раньше срока завершить перевооружение Красной Армии? Готов ли он отправиться на Испанскую войну простым комполка, чтобы в полевых условиях испытать новую военную технику и стратегию глубокой операции («красного блицкрига»)? По силам ли одному человеку изменить ход истории, дабы маршал Тухачевский не сдох как собака в расстрельном подвале, а стал ближайшим соратником Сталина и Маршалом Победы?

Дмитрий Тимофеевич Язов , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / История / Альтернативная история / Попаданцы
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России

В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.* * *Книга содержит таблицы. Рекомендуется использовать читалки, поддерживающие их отображение: CoolReader 2 и 3, AlReader.

Елена Спартаковна Сенявская

История / Образование и наука / Военная история
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное