Читаем Всемирная история. Том 12 Начало колониальных империй полностью

Индейцы лесов Севера жили и охотились группами. Охотничья родовая группа была трудовым коллективом, зимой сообща кочевавшим и охотившимся в пределах территорий, общей с другими такими же группами. Летом родовые группы объединялись в общем племенном стойбище. Добыча от охоты на мясных животных потреблялась коллективно. Возглавлял родовую группу наиболее опытный охотник, хорошо знакомый с местностью. С изменением состава группы и территории охоты менялся и глава.

К лету несколько охотничьих родовых групп съезжались в определенный торговый пост. Летний сезон совместной племенной охоты и рыболовства постепенно превращался в сезон торговли. Торговые посты первоначально открывались на местах прежних летних стойбищ. Здесь происходил обмен продуктами охоты, орудиями и оружием, устраивались празднества. Таким образом поддерживались межплеменные связи, развивалась меновая торговля.

У северо-восточных алгонкинов существовала своеобразная форма тотемизма. Здесь личные имена и названия родовых групп указывали на животных, составлявших основу их существования. Считалось, что индеец наиболее удачлив в охоте на животное, почитаемое в качестве тотема. Особым почетом пользовались кости и отходы убитого тотема. Мясо его поедалось, и тем самым, по представлениям индейцев устанавливалась связь, с тотемом. Практиковались магические приемы, призванные обеспечить успех в охоте. С этой же целью употреблялись специальные охотничьи амулеты.

ИНДЕЙЦЫ Ц1*ЕРИй)

В прериях жили многочисленные индейские племена. Наиболее типичными их представителями были ттакота. команчи, арапахи и чейены. Несмотря на принадлежность к разным языковым семьям, индейцев прерий объединяли общие черты хозяйственной деятельности и культуры. Общность исторических условий привела к тому, что у всех этих племен сложился единый хозяйственный уклад.

Основным источником существования индейцев прерий была охота на бизонов. Охота давала им пищу, одежду, обувь, матёриал~для постройки жилища и изготовления орудий. Охота была коллективной. Организация охоты поручалась специальным людям, называемым дакотами акацита. Индейцы прерий охотились пешими, с собаками, применяя лук и стрелы. Индивидуальная охота запрещалась. Если охотник уезжал охотиться в одиночку, то по возвращении его ожидало наказание.

Убитое животное принадлежало тому, чья стрела поразила его. Поэтому стрелы каждого охотника носили его метку. Кроме лука и стрел употребляли также короткие пшси. Наконечники стрел и копий изготовляли сначала из кости и камня. Но очень рано ни были заменены железными наконечниками, которыми индейцев снабжали мексиканцы с юго-запада американцы с востока. Охотник всегда имел при еое также каменную палицу и кремневый нож. Эти е орудия служили и боевым оружием индейца, но

в дополнение к ним воины имели еще щиты из кожи с шеи бизона.

Наиболее типичным и широко распространенным жилищем у индейцев прерий была коническая палатка из шкур бизонов, известная в литературе под дакотским названием «типи» (жилшце). Типи легко и быстро сооружалась и складывалась и была прекрасно приспособлена к кочевой жизни охотников. В лагере, представлявшем собой временное поселение, палатки расставлялись по кругу — так удобнее было отражать внезапные нападения врагов. В центре воздвигалась палатка племенного совета.

Индейцы прерий жили племенами, делившимися на роды. У части племен ко времени прихода европейцев существовала еще матриархальная организация. У некоторых уже совершился переход к отцовскому

г4>оду.

/ > Изобразительное искусство у равнинных индейцев / достигло большого совершенства. Оно развивалось по двумя линиям: вышивание по коже иглами дикобраза, позже — бисером и разрисовка кож. В их искусстве преобладал геометрический орнамент, каждая деталь которого имела определенное название I и значение. Символизм нашел яркое отражение в ис-t кусстве.

Время исчислял*^ дчмами Обычно говорили: •«Человеку столько-то зим». Каждый месяц начинался с новой луны. Месяцы обозначались по природным признакам, характерным для данного времени. Год делился на 10 месяцев: пять месяцев — зима, пять месяцев — лето. Равнинные индейцы регулярно вели счет годам. У некоторых племен существовали целые •«летописи», где каждый год отмечали рисунком, обозначавшим то или иное событие этого года. Рисунки наносились на бизонью шкуру.

В основе религиозных воззрений лежало представление о сверхъестественной силе, присутствующей в объектах природы. У отдельных племен эта сила обозначается по-разному: у дакота вакан-танка, у „ омаха — ваконда, у пауни — кавахару, у черноногих — натосива. У всех племен на первом месте стояли культ четырех стихий и культ животных. Культ солнца и культ бизона имели общеплеменное значение.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история в 24 томах (АСТ)

Похожие книги

Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Маршал Советского Союза
Маршал Советского Союза

Проклятый 1993 год. Старый Маршал Советского Союза умирает в опале и в отчаянии от собственного бессилия – дело всей его жизни предано и растоптано врагами народа, его Отечество разграблено и фактически оккупировано новыми власовцами, иуды сидят в Кремле… Но в награду за службу Родине судьба дарит ветерану еще один шанс, возродив его в Сталинском СССР. Вот только воскресает он в теле маршала Тухачевского!Сможет ли убежденный сталинист придушить душонку изменника, полностью завладев общим сознанием? Как ему преодолеть презрение Сталина к «красному бонапарту» и завоевать доверие Вождя? Удастся ли раскрыть троцкистский заговор и раньше срока завершить перевооружение Красной Армии? Готов ли он отправиться на Испанскую войну простым комполка, чтобы в полевых условиях испытать новую военную технику и стратегию глубокой операции («красного блицкрига»)? По силам ли одному человеку изменить ход истории, дабы маршал Тухачевский не сдох как собака в расстрельном подвале, а стал ближайшим соратником Сталина и Маршалом Победы?

Дмитрий Тимофеевич Язов , Михаил Алексеевич Ланцов

Фантастика / История / Альтернативная история / Попаданцы
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России
Психология войны в XX веке. Исторический опыт России

В своей истории Россия пережила немало вооруженных конфликтов, но именно в ХХ столетии возникает массовый социально-психологический феномен «человека воюющего». О том, как это явление отразилось в народном сознании и повлияло на судьбу нескольких поколений наших соотечественников, рассказывает эта книга. Главная ее тема — человек в экстремальных условиях войны, его мысли, чувства, поведение. Психология боя и солдатский фатализм; героический порыв и паника; особенности фронтового быта; взаимоотношения рядового и офицерского состава; взаимодействие и соперничество родов войск; роль идеологии и пропаганды; символы и мифы войны; солдатские суеверия; формирование и эволюция образа врага; феномен участия женщин в боевых действиях, — вот далеко не полный перечень проблем, которые впервые в исторической литературе раскрываются на примере всех внешних войн нашей страны в ХХ веке — от русско-японской до Афганской.Книга основана на редких архивных документах, письмах, дневниках, воспоминаниях участников войн и материалах «устной истории». Она будет интересна не только специалистам, но и всем, кому небезразлична история Отечества.* * *Книга содержит таблицы. Рекомендуется использовать читалки, поддерживающие их отображение: CoolReader 2 и 3, AlReader.

Елена Спартаковна Сенявская

История / Образование и наука / Военная история
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное