Всеобщая история пиратов. Жизнь и пиратские приключения славного капитана Сингльтона

Вот так мы превратились в порядочный отряд из двадцати семи хорошо вооруженных человек. У нас было все, кроме съестных припасов. Среди нас были два плотника, пушкарь и, что важнее всего, врач, который состоял лекарским помощником в Гоа и причислен был на судне сверхштатным. Плотники захватили с собой все свои инструменты, лекарь – свои, а также лекарства, и у нас оказалось много поклажи, хотя у некоторых не было ничего, кроме одежды, как, например, у меня.

Я уже сказал, что нас было достаточно для того, чтобы защищаться, и мы сразу же дали друг другу клятву не расставаться ни при каких обстоятельствах, жить и умереть вместе, делить все съестное поровну, во всем подчиняться решениям большинства, избрать капитана и повиноваться ему под угрозой смерти. При этом, как заканчивалась клятва, капитан не должен предпринимать ничего без решения большинства.

Выработав эти правила, мы решили отыскать пищу и устроить доставку ее туземцами.

Оказалось, что они не очень заботятся или волнуются о нас. Они даже не попытались проверить, здесь мы или отбыли с судном, которое утром, после того как мы вернули баркас, взяло курс на юго-восток и через четыре часа скрылось из виду.

На следующий день двое из нас пошли осматривать округу в одном направлении, а двое – в другом. Мы скоро узнали, что местность приятная, плодородная и, в общем-то, здесь можно хорошо жить, но вот населяют ее какие-то мало похожие на людей существа, и с ними нельзя войти ни в какие отношения.

Мы обнаружили, что местность богата скотом, но не знали, можно ли им воспользоваться. И хотя нам очень нужна была еда, никому не хотелось накликать на себя целое племя озлобленных дьяволов, и потому мы решили попытаться выяснить, как держаться с туземцами, для чего отправили одиннадцать хорошо вооруженных человек. Они сообщили, что встретили туземцев, которые, увидав мушкеты, держались робко и испуганно; так что сразу стало ясно: туземцы знают, что такое мушкеты и зачем они служат. Наши знаками попросили еды, и туземцы принесли травы, коренья и молоко, но дали понять, что готовы продать все это, а не отдать, и хотят знать, что получат в обмен.

Это поставило моряков в тупик: выменивать им было не на что. Тогда один из наших вытащил нож и показал туземцам. Те разволновались так, что готовы были вцепиться друг другу в горло. Моряк, видя это, решил продать нож подороже. Они долго торговались: одни давали кореньев, другие – молока, наконец кто-то предложил козу, на что моряк согласился. Тогда и другой достал нож. За него никто ничего не мог предложить, но наконец один из местных объяснил знаками, что у них кое-что есть. Наши ожидали часа три, пока туземцы не вернулись, ведя за собой небольшую жирную корову, которую и отдали за нож.

Обмен оказался выгодным, но, к сожалению, больше товара у нас не было – ведь ножи были нужны нам так же, как и им. Думаю, моряки не расстались бы со своими ножами, не будь такой необходимости в пище.

Как бы то ни было, вскоре мы обнаружили, что леса полны дичи, которую можно убивать, не ссорясь с туземцами. Мы на целые дни уходили на охоту и всегда приносили что-нибудь с собой. Обмениваться с туземцами нам было нечем, а на накопленные деньги мы долго не просуществовали бы, но все же созвали общий совет, подсчитали и сложили свои капиталы вместе.

Впрочем, и деньги принесли мало пользы, потому что племя не знало ни цены их, ни назначения и не умело сравнивать золото с серебром. Так что наша наличность, которой оказалось немного, была бесполезна, поскольку не годилась на то, чтобы купить съестного.

Мы не знали, как выбраться из этого проклятого места, но, посовещавшись, решили, что, раз с нами два плотника с полным набором инструментов, нужно соорудить лодку и отправиться в Гоа или выйти в море и высадиться в каком-нибудь более подходящем месте.

Разговоры на той сходке были малоинтересными, но стали введением к замечательным приключениям, случившимся под моим командованием в тех краях много лет спустя. Поэтому полагаю, что окончание этого рассказа будет отнюдь не лишним.

Я не возражал против постройки лодки, и мы немедленно взялись за работу. Но сразу же возникли большие затруднения: не было пил, чтобы подготовить доски; гвоздей, болтов и скоб, чтобы скреплять части; дегтя, вара и смолы, чтобы крепить и смазывать швы и тому подобное. Наконец один из нас предложил вместо того, чтобы строить барк[25], или шлюп[26], или шалуп[27], сделать большую пирогу, или каноэ, что нетрудно даже при отсутствии всяческого инструмента.

Но другие возражали, что нам никогда не удастся сделать каноэ достаточно большое, чтобы переправиться через океан, что нужно идти к Малабарскому[28] побережью; что каноэ не только не перенесет морского перехода, но и не выдержит груза. Ведь нас двадцать семь человек, поклажи много, да еще придется взять съестные припасы.