Всерьез (ЛП)

Просто это мой настоящий первый раз. Со мной раньше никто вот так не был. И не касался. Чтобы без барьеров.

Я дрожу, стесняюсь и сгораю от нетерпения. Пусть даже мы и опять на грани неловкости, а Лори изводит чуть ли не пол-литра смазки, потому что моя задница практически превратилась в замок Спящей Красавицы, заросший колючим бурьяном.

Кожа. Она шершавее, чем кажется.

Но господи. Господи.

Как же мне нравится это трение, этот привкус боли, растяжение, шероховатость и жжение, потому что они от Лори. Потому что так я чувствую Лори, когда он осторожно входит в меня.

В физическом плане разница небольшая. Но сейчас все по-другому. Совсем по-другому. Сам же и надумал наверняка, но все равно я в таком, ну… шоке от всего этого. И лежу тут, как оглушенный кролик, и смотрю на Лори у меня между ног, а в голове проносится только, что… он внутри меня. Вот этот незнакомец, в которого я, кажется, влюбился, внутри меня.

Я знаю, что говорят про мальчиков, которым нравится, когда их в попку. Знаю, что имеется в виду.

Вот только все совсем не так.

Я жадный, и сильный, и даже не представлял, что можно быть так близко к Лори. Мы буквально соединены, наши тела вложены друг в друга, все секреты оголены.

Я улетаю.

Потому что вот так оно и должно быть. Когда отбросишь догмы, политику и всякие бла-бла-бла. Вот это и есть секс. Это и есть любовь. И это и есть мы. Я и Лори. Вместе. Чувствуем прикосновения друг друга и касаемся в ответ. Настолько глубоко, насколько могут двое.

Он смотрит вниз, на место, где мы соединяемся, где я принимаю его в себя, и какое-то время мы оба разглядываем, как наши тела приладились друг к другу — я обхватываю его, а он вжимается в меня сантиметр за сантиметром. Но потом я велю ему смотреть на меня, и когда он поднимает взгляд, вижу в нем страх даже в полумраке комнаты. Страх и желание. Которые он мне показывает и дает, как когда я завязал ему глаза галстуком.

Жестом призываю его ближе, и он накрывает меня собой.

Целует. Неуклюже и грубо, издавая стоны прямо мне в рот. И я пою ему в ответ. Ту же песню.

Мы оба такие оголенные.

И когда я готов, то говорю ему: «Давай», и он выходит почти до конца и засаживает мне, как я люблю. Крепко сжимает горячими руками лодыжки и держит мои ноги широко раскинутыми и открытыми для всего офигительного, неземного удовольствия, которое может выбить из меня его бесподобный член. А сейчас все еще круче. Красиво, с полной отдачей и только кожа к коже. Только мы.

Я лежу — его разнузданный принц — и позволяю ему мне прислуживать.

А он сейчас просто само совершенство: каждая жила натянута, а кожа играет тенями и блестит от пота. Натруженное дыхание и отчаянный самоконтроль. Не мужчина, а дикий жеребец, который для меня становится ручным. И вот тут-то я и кончаю, разбрызгивая горячие струи по груди и животу, как будто мой член и сам удивлен такому повороту событий.

Чувствую себя почти разочарованным.

Не потому, что было плохо, а наоборот — так хорошо все это время, что не хочется, чтобы оно заканчивалось. Не хочется терять этот жар, эту наполненность и эту близость.

Не хочется терять Лори.

— Боже. Тоби. О, Тоби.

Он нагибается, и мне на секунду кажется, что он тоже кончил, но потом чувствую на себе его губы. Трепетное теплое дыхание на груди, а за ними — мягкие прикосновения языка, которым он слизывает все только что излитое из меня. Кожа сейчас настолько чувствительная, что мне почти щекотно, но все равно — так нравится. Особенно учитывая, что его все еще твердый член до сих пор внутри меня. Зная, что он с ума сходит от желания.

Я думаю, не поиграть ли с ним. Притвориться, что не разрешу кончить, заставить умолять. Знаю, нам обоим понравится.

Но не сейчас.

Сейчас никаких игр.

— Лори, — глажу я его по голове, — кончай. Для меня.

Он пытается что-то сказать — ужасно мило и нечленораздельно — и опирается на локти. Вжимается лицом в мою шею и начинает двигаться. Знаю, что он и тут думает обо мне, когда так осторожно берет собственное удовольствие, раз я уже получил свое. Я обнимаю его макаронинами рук и держу крепко, как только могу. И ногами бы обнял — ему нравится — но я еще слишком хорошо оттрахан, чтобы двигаться. И когда он кончает — хотя телеграфируется оно обычным способом, и я вообще не уверен, что именно сейчас чувствую в заднице, там все так скользко — все равно еще раз накрывает с головой, что Лори внутри меня.

Кончает внутри меня.

Кажется, несмотря на все свое недавнее безразличие и невозмутимость, он тоже понимает. Потому что практически всхлипывает. И какое-то время мы просто лежим, хватаясь друг за друга.

Когда он выходит, немного жжется. У меня там точно… тепло и мокро. Остро ощущается, что часть Лори еще осталась внутри. Хотя, думаю, рано или поздно оно ведь… выльется.

Я честно не знаю, почему дальше так делаю. Что на меня нашло. Ничего подобного не планировал, но когда мы с Лори вместе, и он весь такой — когда я за чертой — у меня появляется вот эта смелость, которой больше никогда не бывает.

После него я верю, что могу все.