Всерьез (ЛП)

Как-то, когда у нас был один из медленных разов — ну, знаете, чтобы лучше ощущать друг друга — и наши тела сливались в одно в плавном и глубоком скольжении, я вытянул руку и положил ее ему на горло — просто, без нажима, но он так отреагировал. Мама родная. В меня как будто еще один член вошел. А ведь он всего-то сказал: «О, Тоби», но как. С надрывом, словно я наконец-то достучался до его сердца. Только вот потом оно опять оказалось за семью печатями. Не достанешь. Как обычно.

Так что через неделю-другую я дожидаюсь момента, когда он уже после всего лежит весь такой тихий и расслабленный, со смягчившимся взглядом, и спрашиваю его прямо в лоб:

— Лори, ты с кем-нибудь еще, кроме меня, спишь?

Он со вздохом поворачивается.

— Нет, милый. Если я не с тобой, то, скорее всего, в больнице.

Ага, начало хорошее.

— А хочешь?

— А что спрашиваешь? Планируешь меня с кем-то делить?

Произносит он это так лаконично, будто вполне себе нормальное предположение — хренасе, да? — но у меня от самой мысли все сердце сжимается в кулак. Не дам. Мое.

— Нет!

Смеется.

И теперь я чувствую себя идиотом. Дубиной не по ту сторону черты. Будто бы меня подставили. Я чуть было не плюю на весь разговор. Бесит, когда он так делает. Притворяется, что то, что важно для меня — то, что он мне дает — на самом деле незначительные мелочи.

— Так это... — Блин, как вообще говорить о таких вещах? — Ну… если мы вроде как только друг с другом, значит… можно не заморачиваться с презервативами?

— Не вижу почему нет, — монотонно так отвечает он.

Мне почему-то казалось, что такой разговор будет романтичным. Будет больше вот этого его хриплого «Я тебе верю, Тоби», как когда я боялся по-настоящему его ранить. Стараюсь ответить в том же тоне:

— А, круто.

И что теперь? Мы нежно обмениваемся распечатками анализов?

Я лежу весь в сомнениях, и мне вообще неловко, когда Лори наконец, сжалившись, продолжает.

— Я сдавал анализы после Рождества — все отрицательно, а с тех пор был только с тобой.

Ага. Так, ну кое-чем мы точно обмениваемся. Но все равно как-то неловко. Грязно. Я и сам не понимаю, в чем именно, но однозначно не одобряю. Даже не столько из-за секса или прямых намеков на сексуальное прошлое, а из-за такой, мать ее, медкнижки. Это же близость, а не… а не выезд с парковки на одностороннее.

Посмотреть в зеркало.

Поворотники.

Презерватив.

Плюс придется признаться в отсутствии у меня приключений на пятую точку.

— Я… я кроме тебя был еще с тремя, и мы всегда, ну, с контрацептивами.

— Для всех видов полового акта?

Огосподи. Да чтоб мне в жизни после этого хоть еще раз захотелось секса. Я угукаю в ответ.

— Тогда уверен, что все нормально.

— Ты уверен, что все нормально? — Я сажусь, весь оторопелый, и он протестующе мычит, когда я случайно утягиваю за собой одеяло, обнажая его спину… и все оставленные мной на ней отметины. — Кто из нас тут доктор, а? Ты и пациентам своим так же говоришь? «Хм-м, у вас странное пятно на МРТ, но уверен, что все нормально».

— Я доктор… — отвечает он совсем другим тоном. Ни следа от недавнего безразличия. Я из-за этого даже немного злюсь на него за ту дурь. — …но, тем не менее, брал твой член в глотку и засовывал язык тебе в задницу. Так что, как видишь, мое желание тебя трахать и ублажать стабильно сильнее любых политкорректных вопросов безопасности.

Ладно, больше не злюсь. Теперь мне просто не по себе.

— Лори. — Провожу рукой ему по плечу. — Разве нам не надо быть осторожнее?

Он поворачивается на спину и смеется. Но добрым смехом, а не таким, из-за которого я чувствую себя идиотом.

— Иди сюда, мой смешной чудесный мальчик.

Он кладет ладонь мне на затылок и притягивает вниз для поцелуя. Лори редко целует, когда мы не в процессе, так что это неожиданно. И приятно. Так охерительно приятно, что мы целуемся и целуемся, просто вот этот медленный танец ртов, движение в унисон под неслышную музыку.

А когда он меня отпускает, и я снова могу дышать, то пробую еще раз:

— Нет, серьезно, а вдруг у меня был бы сифилис, как у графа Рочестера? Его тоже растлили в четырнадцать.

— Милый, ты такой же растленный, как пастушка с картинки Хюммель. Если тебя это успокоит, я могу еще раз провериться, но если нет, пожалуйста… дай мне тебя трахнуть. Войти в тебя. Хочу почувствовать, как ты от этого кончаешь. У меня… у меня так уже давно не было.

— Да я под тобой кончил с полчаса назад.

Он подчеркнуто вздыхает.

— Ты же знаешь, о чем я.

— Знаю, но хочу, чтоб ты сказал словами.

Его руки все еще меня обнимают, тело напрягается под моим, становится нетерпеливей и — почти незаметно — податливей. Я за чертой. Точно знаю.

— Я уже давно не был так близок с кем-то. И не хотел быть.

Надо, наверное, вести себя как взрослый человек и настоять, чтоб мы точно удостоверились — никаких «все нормально» — но такой момент с Лори слишком особенный, чтобы его упускать.

И мне тоже хочется. С ним.

Все не так… не так, как я думал. И хоть мы уже весь дом у него обкончали за последние недели, мне внезапно опять неловко. Как не было с того самого первого раза, когда он меня разложил задницей кверху и ногами к изголовью кровати.