Всерьез (ЛП)

— Пожалуйста, — повторяет Лори, и каким-то образом делает мою неуверенность частью всего процесса, словно я это специально, чтобы его помучить. — Возьми меня. Я буду твоей шлюшкой. Сделай меня своим, прикажи что угодно.

Я буквально обливаю себя смазкой — так, что она попадает на бедра и простыни.

Мне очень-очень не хочется причинять ему боль в плохом смысле слова. Первые мои несколько раз я был готов куда меньше, чем казалось, а когда начнешь, уже сложно останавливаться. Со мной все в итоге обошлось, но помнить-то помню.

Может, еще один палец стоило вставить? Так ведь положено, да? Один, два, три, член. Вообще не помню, как Лори со мной делает. К этому моменту я уже настолько ничего не соображаю, что, наверное, даже огурец вместо пальцев не заметил бы.

— Тоби.

Он уже не упрашивает — не совсем. Но в его голосе есть что-то такое — доверие, может быть, и еще это тепло вместе с резкой нотой желания — дающее мне все необходимое, чтобы перестать медлить и вспомнить, что я вообще-то охрененно его хочу.

Так что я беру себя в руку, нацеливаюсь и вставляю. И, похоже, у Лори и с этой стороной дела полный порядок, потому что мой предыдущий опыт просто не идет ни в какое сравнение. Я не промахиваюсь, не соскальзываю, и мне не надо извиняться. Нет этих напряженных переговоров про «расслабься», так что не приходится прохлаждаться в сторонке, как гость, который заявился на вечеринку, но ошибся адресом.

Вместо этого я чувствую слабое сопротивление, но потом оно пропадает. Самое странное, что именно эти первые секунды делают следующие — когда его тело поддается и впускает меня — такими охренительно офигенными.

По сравнению со всеми моими предыдущими попытками быть сверху это просто небо и земля. И дело даже не в том, как мне безумно хорошо внутри него — все такое тугое, жаркое, шелковистое от смазки и никаких презервативов — а в том, что это он. Лори. Мой Лори. И я просто абсолютно… целый. Целиком в его руках.

Мы оба издаем дурацкие звуки. Кажется, я несу какие-то глупости про то, как его люблю — потому что люблю и в такой момент просто не могу не сказать — а он просто выдыхает мое имя, сладко-сладко, как он иногда может.

Я прижимаюсь все сильнее, пока мы не становимся… и опять на ум приходит только «одним целым». Потому что вот такой я сейчас пипец романтичный, когда сижу глубоко внутри Лори, обнимаемый его бедрами, а мои (уже готовенькие) яйца уютно так устроились у его ягодиц, и это, наверное, самая странная и самая нежная близость, какую я знаю. Когда все наши мягкие и секретные уголочки прижимаются друг к другу.

У-ее.

Я чуть меняю угол наклона, просто потому что мне так охрененно хорошо, хотя глубже входить уже просто нечему, но Лори вдруг с криком откидывает голову назад, его пальцы сжимаются вокруг члена, а все тело — вокруг меня.

Господи, если раньше я чуть было не кончил, то вашу мать, сейчас от оргазма удерживает только чудо.

Потому что от одного его вида… Когда он такой из-за меня…

Я слегка опираюсь ладонями на его таз и сдаю назад. Не целиком — боюсь, повторный заход так легко не пройдет — но достаточно, чтобы по ощущениям получалось, словно я вхожу по новой. Чтобы сначала была пустота, а потом — контакт в самых глубинных уголках его тела. И я опять повторяю тот финт с наклоном.

Лори сжимается, все мышцы вытягиваются по струнке, а ресницы подрагивают так удивительно ранимо, словно он в полудреме. А потом он кончает, расплескивая сперму и судорожно выдыхая мое имя вместе с бессвязным потоком «спасибо-спасибо-спасибо» и слез — самых взаправдашних слез — только для меня.

И ух ты ж — я все это чувствую. Его оргазм. Как он зарождается и происходит, как охватывает Лори — чувствую все, что я с ним сделал.

Словно идеальный апофе-как-тебя-там.

И естественно, после этого сам не могу не кончить. Хоть и хочется быть в таком состоянии вечно или, ну, хотя бы чуть подольше, чем пара секунд. Но оргазм-то хороший, Лори его как будто вытянул вслед за своим, словно мы с ним два звена одной цепи. Я даю удовольствию прокатиться через меня в него, как будто это такая бескрайняя, мягкая и головокружительная волна. В глазах стоят не звезды, но пространство между ними, и оно заполнено… им.

После я мешком падаю на Лори с членом до сих пор внутри него и так и лежу между его ног, выжатый и дрожащий. Он приподнимается, чтобы отстегнуть цепи, а потом укутывает меня своим телом, крепко сжимая в кольце рук и наручников.

В конце концов, я отодвигаюсь, и оказывается, от зрелища выходящего из него ничем не покрытого члена пробирает не хуже, чем когда смотришь, как он втискивается внутрь. Тело Лори сжимает мой ствол, словно не хочет его отпускать, с такой теплой и липкой оттяжкой, будто это рот. После меня там все блестит от влаги и широко открыто, и я не могу удержаться и ввожу внутрь палец — хочу еще раз почувствовать себя там, в Лори.