Всевышний

Охранник остановился в десятке метров и нас окликнул. В этот момент я увидел, что она всматривается в табличку с названием улицы – Западная; над табличкой были расположены черный круг и белый круг, это означало, что на данной улице есть как эвакуированные жилые дома, так и заблокированные. Выше красным было выведено слово «тишина». Она, должно быть, заметила, что мы остались одни, но не обратила никакого внимания на голос охранника, голос, в котором, в моих ушах, звучало подозрение, что если мы замешкаемся тут и дальше, то потому, что связаны с одним из этих нечистых, зараженных домов. На проспекте чуть ли не на каждом дереве висело объявление, но почти все они были разорваны; клочьями свисала бумага, отсыревшая и грязная. Одно из них тем не менее осталось нетронутым; его, хоть и не очень большое, я увидел издалека, потому что по диагонали его пересекала цветная линия, указывающая на официальный характер извещения. Возможно, оно было совсем свежим, но ни один прохожий не подходил, чтобы с ним ознакомиться. Охранникам Прачечной улицы. На Прачечной улице, где эвакуированы все жилые дома, за исключением двух заблокированных, охранники этих двух домов при участии ряда других не только грабили опустевшие опечатанные здания, но и убивали и обкрадывали жильцов все еще населенных домов. Во время одной из инспекций были обнаружены трупы двух женщин, одна застрелена из револьвера, другая задушена засунутой в горло тряпкой. При обследовании выяснилось, что обе страдали острым инфекционным заболеванием, так что все, кто к ним приближался, подвергаются серьезной опасности заражения. «Чем вы заняты? – сказала она. – Идемте!» В последних строках охранников ставили в известность об опасности, которой они подвергаются сами и подвергают население, не явившись как можно скорее в диспансер. Я знал, что она не хочет, чтобы я разговаривал на улице. Так что я продолжал тащиться на некотором отдалении, и с каждым шагом мне все больше казалось, что боль в ноге вот-вот станет нестерпимой и вызовет сильнейшую судорогу. Уже добравшись до места, как раз перед бывшей комнатой консьержа, я, должно быть, не сдержал головокружения. Меня отвели в крохотную комнатку, где обнаружился парень в белом халате; он брал из ванночки замаранные ватные тампоны и тряпицы и выбрасывал их в ведро.