Вся история Фролова, советского вампира

– Стоять! – крикнул участковый.

– Слюшай, отпусти, да? – попросил один из солдат.

Участковый, наклонившись, поднял с земли нож. Воспользовавшись тем, что он отвлёкся, двое солдат повернулись и бросились бежать. Участковый даже не сделал попытки их преследовать, понимая, что оставшийся товарищ всё равно на них укажет. Оставшийся солдат пришёл в себя, он тёр руками ушиб на голове и смотрел на Иевлеву и участкового, как загнанный в угол хищный зверёк. Участковый сел перед ним на корточки:

– Ну давай знакомиться, лейтенант милиции Микрюков. А твою фамилию запишем при составлении протокола.

Он поднял солдата за шиворот и повёл.

– Пусти его, – сказала Иевлева.

– Нет, его нельзя отпустить, – ответил участковый. – Он тебе нож показал.

Райотдел прислал ПМГ (передвижная милицейская группа). Стали составлять протокол. Дежурный врач, тот самый, что принимал Иевлеву, всё время повторял – да, это ЧП. Солдаты врали, вились ужом. Особенно тот, который достал нож. Иевлева им всячески помогала. Её в конце концов отправили в палату. Участковый дал показания. Солдат арестовали и увезли.

Было уже довольно поздно. Он решил ещё покурить перед сном и вышел во двор. «Набралась вампирских штучек», – думал он. Ему было весело вспоминать, как хрупкая женщина уложила на землю троих солдат, и заняло это у неё одну секунду. Пришла мысль, что и он после приключений под землёй наверняка изменился. Он смотрел на свои руки с сомнением – интересно, что они могут теперь?

Участковый огляделся вокруг. Перед беседкой стояла большая парковая скамейка с каркасом из литого чугуна. Он подошёл, поплевал на руки, взялся за край и попробовал её поднять. Ему, правда, удалось слегка оторвать скамейку от земли, но она оказалась до того тяжёлой, что участковый тут же опустил её обратно. Ему стало неудобно, он огляделся, не видел ли кто? Но никого не было, и он сел на эту страшно тяжёлую скамейку.

Он думал, что Иевлева давно уснула, потому что составление протокола заняло всё-таки какое-то время. Мысли и так возвращались к ней. Наверное, он будет приезжать в город, видеть её, потом это чувство на расстоянии начнёт ослабевать, он будет приезжать всё реже. Как-то всё это успокоится. И жизнь пойдёт своим чередом.

Он встал со скамейки. И тогда это случилось.

Посреди хорошо ему знакомого уютного больничного дворика, в нескольких шагах от двери, ведущей в здание, совершенно без всякой причины ему вдруг стало настолько страшно, что буквально мороз пошёл по коже. Дыхание перехватило. Сердце забилось так, что его было слышно в голове. Он хотел оглянуться, но оглянуться было страшно. Он всё-таки оглянулся – ничего. Но ощущение было такое, как будто там за спиной аллигатор с открытой пастью. Ноги приросли к земле, участковый не мог сделать ни шагу. Он старался сопротивляться этому ужасу, пытался взять себя в руки, но ужас как раз таки и заключался в том, что для него не было никакой видимой причины. Участковый ещё раз оглянулся и опять не увидел за спиной ничего необычного.

И вдруг всё кончилось. Страх прошёл так же внезапно, как и возник. Не хотелось ничего, даже курить не хотелось. «Сходим с ума понемногу, – подумал участковый, – незаметненько так. На виду у медицины. Тихонько сходим с ума».

Он всё-таки достал сигарету, закурил и, с удовольствием затянувшись, пустил дым.

Книга вторая. Большая рептилия

Вместо предисловия

Почему-то беспричинный ужас, овладевший вообще-то вполне уравновешенным, достаточно сильным и, честно говоря, не особенно перегруженным фантазиями человеком, а именно таким я участкового прекрасно знал… почему-то этот ужас принял форму аллигатора, угрожающего со спины. По крайней мере, слово «крокодил», как он потом говорил, промелькнуло в голове вполне отчётливо. Но это был не какой-то конкретный крокодил, который, например, убежал из зоопарка, прополз по улицам ночного города, попал во двор военного госпиталя и теперь хочет сожрать участкового. Не крокодил внушал страх, а, наоборот, сам страх порождал образ крокодила. Дикий какой-то страх без видимой причины, возникающий внезапно.

И вот вопрос – почему страх принял именно такой образ? Почему не сумасшедшего, например, с топором? Или оседающей земли, под которой разлилось маленькое озеро кипятка из прорванной трубы? Или заболевшей бешенством лисицы? Это вообще не подарок, можете мне поверить. Я видел однажды. Почему не представилось что-то вроде: из густого кустарника, который начинается за беседкой, выскакивает зверь и мгновенно впивается зубами участковому в ногу? Однако у участкового в голове не возникли эти образы, а пришла мысль именно об аллигаторе, открывшем пасть и готовящемся к броску.