Вся правда, вся ложь

Я подергала дверь и убедилась, что она заперта.

— Хозяйка где? — спросила сурово.

— Не знаю… то есть сейчас придет, наверное.

— Открывай дверь, — приказал Берсеньев.

— Так я…

— Открывай, или сдам тебя ментам…

— А чего мне ментов бояться, — загундосил кожаный, но тут же вздохнул, может, вспомнил чего, а может, просто решил, что встречаться с ними излишне.

Пошарил в кармане и достал ключ, взглянул мутно, вставил ключ в замок и открыл дверь.

— Заходи, — приветливо предложил Сергей Львович, кожаный вошел в прихожую, Берсеньев шагнул следом, нащупал выключатель и включил свет.

Я прикрыла дверь и замерла у порога, ожидая, что будет дальше.

Дальше было так. Берсеньев двинул слегка расслабившемуся парню кулаком в челюсть, и тот оказался на полу. Тряс головой и тихонько поскуливал.

— Проверь квартиру, — кивнул мне Сергей Львович.

С некоторой опаской я заглянула в кухню, потом в гостиную и спальню, везде включая свет. Квартира в образцовом порядке, хозяйка отсутствовала, что вызвало вздох облегчения сразу по двум причинам: прежде всего обошлось без трупа, а такой возможности я не исключала, вторая причина: хозяйка, живая и здоровая, нашему вторжению вряд ли бы обрадовалась, и тогда полиции стоило бы опасаться нам. Я вернулась в прихожую, где Берсеньев замер над поверженным врагом, тот елозил на полу, пребывая в размышлении: стоит подняться или лучше дождаться команды.

— Все нормально, — сказала я.

— Конечно, нормально, — вскинулся кожаный. — Ты что творишь, мужик? Кто ты такой, твою мать?

— Оставь маму в покое, — посоветовал Берсеньев и тут же скомандовал: — Встать, руки за голову, лицом к стене.

Кожаный резво вскочил, развернулся к стене, но промолчать не мог и задал риторический вопрос:

— Чего ты хочешь?

На что Берсеньев тут же ответил:

— Смерти твоей, придурок, — перехватил руки кожаного и сцепил их на его затылке. — Дернись хоть раз, и считай, что билет на небеса у тебя уже в кармане.

— Я не понял, вы кто такие… если у Верки проблемы, так я не при делах…

Берсеньев не обращал внимания на его вопли, быстро обыскал кожаного, извлек из кармана куртки пятьдесят тысяч крупными купюрами и сунул их пленнику под нос.

— Откуда наличность?

— Это мое… я зарплату получил…

— Да ты, брат, олигарх… — Во втором кармане оказались две золотые цепочки, серьги и три кольца. — А это ты носишь на память о былых возлюбленных? Звони в полицию… — повернулся ко мне Берсеньев. Я шагнула к телефону, который стоял на тумбочке, а кожаный заволновался:

— Чего сразу в полицию… давай поговорим по-хорошему.

— Ну, если по-хорошему, — дурашливо пропел Берсеньев. — Идем в кухню.

Влача по паркету ножищи в стоптанных ботинках, кожаный направился в кухню, плюхнулся на стул и посмотрел на нас с печалью.

— Тебя как звать-то? — спросил Берсеньев.

— Леха… Алексей…

— Как же ты, Леха, докатился до такой жизни? Пришел в гости в отсутствие хозяйки и тыришь нажитое непосильным трудом.

— Говорю тебе, мое это… и деньги, и золотишко… я ей когда-то подарил, Верка баба моя, вот… считай, полтора года вместе в гражданском браке…

— То есть ты здесь живешь на законном основании? Что-то я не заметил мужских вещей…

Кстати сказать, в шкафу, куда я заглянула, находясь в спальне, мужских вещей действительно не было. В ванной их тоже не обнаружилось.

— Разбежались мы, — вздохнул Леха. — Месяц назад. Я малость запил, вот она меня и погнала.

— Запой еще продолжается, а деньги уже кончились, и ты решил бывшую навестить?

— Ну, решил… что такого… мы уж как-нибудь сами разберемся.

— Хозяйка где?

— Не знаю. Две недели как в бега рванула…

— От кого бегает?

— Может, и не бегает, может, с хахалем у теплого моря отдыхает. А нам, между прочим, денежки в банк надо возвращать. Мне уже звонили. Срок десять дней как вышел. А эту курву где-то носит… Хотя, может, она за себя-то заплатила, а меня кинула. А ведь клялась, что сама…

— Давай потолковей, — скривился Берсеньев.

— Мужик, в холодильнике бутылка, дай хлебнуть, голова сейчас треснет, еще ты по ней забубенил… Пару глотков сделаю и все тебе расскажу. Мне скрывать нечего… А вы за деньгами явились? Она еще кому-то должна?

— Ну, кто тебя просит лезть с вопросами, — покачал головой Сергей Львович и ко мне повернулся: — Налей страдальцу. Кстати, чем это так воняет?

— Суп прокис, — сообщила я, ткнув пальцем в кастрюлю, стоявшую на плите. — Может, лучше в гостиную переместимся?

Мое предложение было принято. Через минуту Леха поправился водкой и закусывал соленым огурцом, который тоже нашелся в холодильнике.

— Как же ты бутылку бесхозной оставил? — спросил Берсеньев, устроившись в кресле и наблюдая за метаморфозами Лехиной физиономии. После первой рюмки он вздохнул с заметным облегчением, после второй по синеватому лицу разлилось умиротворение, третьей выпить ему не дали. — Утром повествование о днях минувших, вечером водка, — сказал Сергей Львович, отставив бутылку в сторону.

— Чего?

— Образование тебя не коснулось, но не беда… Короче, пока не ответишь на все вопросы, больше не налью.