Вся правда, вся ложь

— На рекламу прервемся позднее, — осадил его Сергей Львович. — Где, по-твоему, она может быть?

— С хахалем?

— Одна. Предположим, решила спрятаться от кредиторов. К кому она отправится?

— К Ирке, само собой.

— Которую похоронили?

— Ешкин кот, точно. Тогда… тогда не знаю.

— Есть у нее родственники, подруги?

— Родня какая-то есть, но Верка к ним не пойдет: условия не позволяют. Одна со свекрухой живет, вторая в однушке с двумя детьми и мужем-алкашом. Вот уж кто пьет, скажу я тебе, а Верка мне еще претензии выставляет…

— Что, вообще никого? — настаивал Берсеньев.

— Хоть убей, не знаю, куда она пойдет и к кому… Да с хахалем она, помяни мое слово…

— Родительская квартира, дача?

— Родительскую квартиру она продала, а дача… дача есть, только в ней не спрячешься. В такое время там околеешь: печки нет, лишь камин да газ баллонный. С хахалем туда тоже не сунешься: удобства во дворе, задницу-то быстро отморозишь.

— Где дача? — теряя терпение, спросил Сергей Львович.

— По дороге в областной центр садовое товарищество «Парус», дом по второй линии… короче, двухэтажный дом, он там один такой. Встретите Верку, передайте, что она мне в душу плюнула. Я ей как человеку поверил, кредит взял…

— Значит, так, страдалец, — сказал Берсеньев, поднимаясь. — Деньги и золотишко вернешь туда, откуда взял. Появится твоя Верка, и будешь с ней решать, как кредит вернуть. Понял?

— Не вопрос, — обрадовался Леха.

— А ключ соседям отдашь.

— Зачем?

— Чтобы до возвращения хозяйки все здесь было в целости и сохранности.

— Я только свое…

— Умолкни. Не отдашь ключ соседям, я тебя ментам сдам. Ты тут не прописан, Верке законным мужем не являешься, а значит, в гости заглядываешь лишь с разрешения хозяйки.

Леха задумался и сокрушенно сообщил:

— Со мной все кончено.

— Истинная правда, — согласился Берсеньев.

Тот посмотрел на него с детской наивностью и светлой верой в человечество и добавил:

— Мне бы это… тысячи три на срочные нужды.

Берсеньев достал бумажник, отсчитал три купюры и протянул Лехе:

— Держи.

Леха молниеносно схватил их и с той же скоро-стью отправил в свой карман.

— Бутылку взять можно? Там еще осталось, чего добру пропадать.

— Бери.

Он взял бутылку, посмотрел на нас с сомнением, потянулся к рюмке, но вдруг передумал и выпил остатки водки прямо из горлышка. Наблюдая за его веселым бульканьем, я поняла, что такое ему не в диковинку. Он захрустел огурцом, блаженно прикрыв глазки, а Берсеньев сказал:

— Выметаемся. Не то нашего страдальца развезет, и его отсюда на руках выносить придется.

— Развезет, — усмехнулся он. — Это с бутылки-то? С бутылки я только стартую…

— Смотри, как бы к финишу не прийти слишком рано, — усмехнулся Сергей Львович.

Мы направились к двери, но Леха продолжал сидеть, поглядывая на нас с хитрецой.

— Ты на своих двоих пойдешь, — поинтересовался Берсеньев, — или с чужой помощью и вперед ногами?

— Мужик, а, мужик, — позвал Леха. — А если я чего важное вспомню, дашь еще три тысячи?

— А это смотря что вспомнишь.

— Хахаля ее Андрюхой звали. Точняк. Андреем она его назвала. А еще сволочью. Так и сказала: мол, сволочь, вот кто. Но у нее, считай, почти все мужики либо козлы, либо сволочи, так что, может, и этот не хуже других. Гони три тысячи. — Берсеньев подошел и заехал ему в ухо, Леха ойкнул, но не удивился. — Чего сразу драться-то, — спросил обиженно. — Сказал бы просто: денег не дам.

— Денег не дам, — кивнул Берсеньев, подхватил захмелевшего Леху за шиворот и заставил подняться. — Деньги и золото, — напомнил сурово.

То ли бормоча под нос ругательства, то ли обиженно фыркая, Леха положил золото в шкатулку, которая стояла на туалетном столике в спальне, вернулся в гостиную и сунул руку в щель между подлокотником кресла и сиденьем. Извлек мятый пакет, убрал в него деньги, напоследок взглянув на них с большой печалью, и вернул в тайник, с моей точки зрения, весьма ненадежный. Через пять минут мы покинули квартиру и позвонили соседям.

Дверь открыла женщина лет сорока, взглянула на Леху с неудовольствием, собралась высказаться на его счет, но, заметив нас, только кивнула.

— Полина, ключ Верке передай, — сказал Леха, ключ она взяла и спросила сердито:

— Ты когда пить завяжешь? Морда распухла так, что глаз не видно… — Она вновь перевела взгляд и задержала его на Берсеньеве. Воистину, он притягивал баб, как магнит, вот и эта уже улыбается, поспешно поправляя прическу.

— Полина, — произнес наш сердцеед, голос звучал ласково, чарующе, не голос, а бальзам на нежную женскую душу. — Ключ следует вернуть Вере и ни в коем случае не отдавать Алексею, даже если он вас очень об этом попросит.

— Не беспокойтесь, — грозный рык перешел в ласковое мурлыканье. — Пока Вера не вернется…

— А вы не знаете, где ваша соседка? — улыбнулся Берсеньев. Взгляд женщины метнулся в прихожую, где висело зеркало, и, вернувшись назад, сосредоточился на Сергее Львовиче.

— Вера? Не знаю. Должно быть, отдыхать уехала.

— С хахалем, — поддакнул Леха. — А ее ищут, деньги-то в банк надо возвращать…

— Вы из банка? — спросила Полина. — Да вы проходите в квартиру, проходите…