Вся правда, вся ложь

— У нее появился приятель. Если по поводу ее слов еще могут быть сомнения — наш друг Леха мог и приврать, — то наличие чернявого красавца подтвердила Полина. Они встречаются, соблюдая осторожность. Предположительно, прячась от жены и Лешки, которого Вера до конца из своей жизни все-таки не вычеркнула. А если их объединяло нечто другое?

— Интерес к чужому богатству? — хмыкнул Берсеньев.

— По-твоему, это глупо?

— Вовсе нет. Чернявый по наводке подружки решил бомбануть домик в отсутствие хозяев, но столкнулся с Ириной…

— Вера могла не знать об этом, но догадывалась, — сказала я.

— В то, что она где-то счастливо проводит время в объятиях знойного красавца, ты не веришь?

— Не верю. Скорее уж прячется от него, И убегала в спешке. Женщина она аккуратная, на кухне образцовый порядок, а тут забытая на плите кастрюля. И деньги в тайнике.

— Может, не было никакой спешки и она не собиралась никуда уезжать?

— В смысле она не собиралась, но вдруг пришлось?

— Почему бы и нет?

— Но при встрече с Полиной она вовсе не была напугана, даже наоборот, — напомнила я.

— Нет уверенности, что встреча произошла в день ее исчезновения. Или отъезда, называй как хочешь.

— К банковским платежам она относилась очень серьезно, но все-таки уехала, не заплатив. Хотя деньги у нее были, по крайней мере, пятьдесят тысяч. Вряд ли ежемесячные взносы больше этой суммы.

— Ее закружил вихрь любви, а незначительная задержка очередного взноса вовсе не означает потерю квартиры…

— И все равно у меня сложилось впечатление, что уезжала она в большой спешке. Черт, мы даже не спросили, есть ли у нее машина.

— Узнать не проблема. Подытожим вышесказанное, первый вариант развития событий: у Веры появился приятель, который мог иметь отношение к убийству. Вера об этом догадалась и сбежала от злодея. Следователю о нем ничего не сообщила, боясь, что ей пришьют соучастие. Вариант второй, оптимистический: у Веры опять-таки появился приятель, но никакого отношения к убийству подруги он не имел. Бросил жену, пообещал Вере любовь до гроба и даже денежную поддержку, и они скоропостижно отбыли в неизвестном направлении, забыв обо всем на свете. Но… если мы придерживаемся первого варианта — трагического, — неясно, чему Вера так радовалась перед своим поспешным бегством. Если второго: непонятны ее горестные вздохи и чувство вины из-за гибели подруги.

— И что?

— Истина где-то рядом, — пожал он плечами.

— А потолковей нельзя?

— Можно, моя несообразительная подруга. Оба варианта ни к черту, есть третий. Но мы его пока не видим.

— Я тобой восхищаюсь. Столько трепа с таким плачевным итогом. И что нам делать дальше?

— Искать, бороться, найти…

— И перепрятать, — подсказала я.

— Может, и придется. Вера, вполне возможно, скоро сама объявится. Сороковой день не за горами.

— А если не объявится?

— Тогда будем искать чернявого.

— И как ты думаешь его найти?

— Милая, в этом городишке от силы шестьдесят тысяч жителей.

— Сущая ерунда, — фыркнула я насмешливо.

— Но ведь не Москва, во всем надо видеть положительную сторону. Кто-то где-то их видел вместе.

— Леха, например. Или соседка. И как нам это помогло?

— Пессимизм сыщику не к лицу. Если я говорю, мы его найдем, значит, так и будет.

Его нахальство ужасно раздражало, но у меня уже была возможность убедиться: Сергей Львович слов на ветер не бросает, вот я и предпочла промолчать. Еще одна загадка Берсеньева: он вызывал уважение, при том что питать к нему добрые чувства я была вовсе не склонна. Ни в какие привычные рамки втиснуть его невозможно, приходилось признать: он относился к особой категории людей, своей собственной. И отношения тоже требовал особого.

Голованово мы давно уже покинули, пялиться в окно, за которым уже стемнело, было скучно, но и спать не хотелось, хотя все к этому располагало. Берсеньев молчал, о чем-то размышляя, и я помалкивала, потому как озарением похвастаться не могла, а в повторении того, что было уже сказано, не видела смысла. Устроившись поудобнее, я все-таки решила вздремнуть, но тут Сергей Львович притормозил и начал что-то высматривать на обочине.

— Что потерял? — буркнула я.

— Нашел. Указатель, — ткнул он пальцем в голубой щит впереди. На нем было написано «Ст. Парус 2 км». Стрелка показывала направо. Берсеньев свернул, а я спросила:

— Какой смысл туда тащиться?

— В этой жизни вообще мало смысла, — философски изрек он. — Запомни золотое правило сыщика: все надо доводить до конца.

— Хорошо, поехали, — вздохнула я.

Два километра по проселочной дороге, и впереди появилась шаткая изгородь с воротами. Выглядели они на редкость своеобразно. Одна створка кое-как держалась на ржавых петлях, вторая отсутствовала, вместо нее был шлагбаум, прикрученный проволокой к остаткам ворот. Ни фонарей, ни иных признаков жизни. Правда, впереди за шлагбаумом виден след от машины, которая недавно здесь проезжала.