Вся правда, вся ложь

Берсеньев вышел, и я, подумав, тоже. Температура упала, и в первую минуту мне показалось, что на улице ужасно холодно, но впечатление это скорее обманчиво… Свет фар освещал узкую дорогу и два ряда домиков по ее краям. Слева темнело единственное двухэтажное сооружение, больше похожее на большую собачью будку.

— Прогуляемся? — предложил Берсеньев.

Он ловко перемахнул через шлагбаум и помог перелезть мне, приняв в объятия, вернул на грешную землю и с усмешкой сказал:

— Шарф намотай на голову, простудишься.

— Кончай строить из себя доброго братца, — разозлилась я.

— У меня к тебе скорее отцовские чувства.

— Папа у меня есть, и тоже учит жизни. С его точки зрения, я так и не вышла из детского возраста.

— Как я его понимаю…

Зима в этом году задержалась, снег то выпадет, то растает, но здесь его было больше, чем в городе, не сугробы, конечно, но ноги по щиколотку утопали.

— Скажи-ка мне, милая, ты на своей любви крест поставила или ждешь, когда твой Стас сам объявится?

— Он не объявится.

— Да ладно. Куда ему деться… Почему бы не облегчить жизнь себе и парню и не наведаться в Питер?

— А почему бы тебе не наведаться к своей большой любви?

— Меня там никто не ждет.

— Меня тоже. И отвали. Мои проблемы — не твоя забота.

Я подхватила горсть снега, примяла его как следует и швырнула в Берсеньева, угодив в спину. Он в долгу не остался, и вскоре я с легким визгом бросилась бежать под градом снежков. Споткнулась и упала на коленки, Берсеньев подскочил и стал забрасывать меня снегом, я пнула наугад ногой, и он рухнул рядом, весело хохоча. Мы лежали на дороге и таращились в небо, звезды, точно лампочки, висели над головой и казались очень близкими.

— Эй, — позвала я. — Почему вы расстались?

Я была уверена, он пошлет меня, но Берсеньев, помолчав немного, ответил:

— Когда мужчину и женщину что-то связывает, №и должны быть вместе. В этом весь смысл. Даже не оборачиваясь, ты знаешь, тот, кого любишь, здесь, а твоей спиной.

— И что?

— Она обернулась, а меня там не оказалось. — Берсеньев со смешком поднялся и помог встать мне. — Говорил, шарф надень, не хватало мне сопливого напарника. — Он подхватил меня под локти и поставил на перевернутую чугунную ванну, лежавшую возле ближайшего дома, и начал отряхивать снег с моего пальто. — Жизнь прекрасна, — хмыкнул он. — А тебе надо купить пальтишко потеплее.

Его лицо было на одном уровне с моим, я-то привыкла смотреть на него снизу вверх и теперь удивилась, совсем рядом увидев его глаза. Очки он снял, подышал на стекла и вновь водрузил на нос, а я ощутила странную неловкость: то, что происходит сейчас между нами, слишком интимно, а потом и вовсе подумала, вот так глаза в глаза можно видеть руг друга только в постели, там все одного роста. К счастью, Берсеньев не углядел в ситуации ничего особенного, и меня впервые порадовало, а вовсе не разозлило, что он считает меня каким-то существом. Я спрыгнула со своего пьедестала, Берсеньев отвесил мне легкого пинка, который опять-таки скорее порадовал, возвращая душевное равновесие.

— Вперед, — скомандовал он, и мы пошли себе рядышком.

— Интересно, кто здесь недавно проезжал, — кивнула я на следы шин под ногами.

— Кто-нибудь из дачников проверял свои владения. Следы ведут прямо, а нам пора сворачивать, если хотим попасть к этому курятнику.

Мы свернули, видимость тут была куда хуже из-за близко стоявших с двух сторон домов, но света звезд хватало, чтобы разглядеть дорогу и едва заметный след шин, припорошенный снегом.

Вскоре мы подошли к двухэтажному дому, первый этаж был сложен из кирпича, второй сколочен из досок. Веранда, крылечко. Рядом гараж, шаткое сооружение, обитое листами железа. Вряд ли такой гараж способен защитить хозяйскую собственность от воров, да и построен он был лет двадцать назад и, по моему мнению, мог рухнуть в любую минуту. Но едва заметный след вел как раз к гаражу. Берсеньев, само собой, обратил на это внимание.

— Хозяйка сюда заглядывала не так давно, — сказал он, направляясь к воротам.

— Может, она здесь картошку хранит, — кивнула я.

Замка на воротах не оказалось, вместо него была намотана проволока.

Берсеньев стал ее распутывать, а я топталась рядом.

— А вдруг сторож тут все-таки есть, — буркнула я.

— Тогда ему давно пора явиться.

— Лучше не надо. Как мы объясним ему…

— Не дрейфь, нет здесь никакого сторожа, — хмыкнул Сергей Львович. — Сторож непременно завел бы себе четвероногого друга. Ты тут собак видела? И я не видел. И не слышал.

Он наконец-то распутал проволоку, приоткрыл дну из створок и присвистнул.

— Чего? — Я сунулась в образовавшуюся щель и видела «Жигули».

— Ну, вот, а ты сюда ехать не хотела, — заметил Берсеньев с довольным видом.

— По-твоему, Вера где-то здесь? — забеспокоилась я.

— Вот уж не знаю. Может, ее потянуло на природу, но время она выбрала неподходящее, так что, скорее всего, оказалась тут без своего на то желания.

— Что ты имеешь в виду?

— Посмотри, заперт ли дом, — сказал Берсеньев.