Вся ваша ненависть

За кадром мисс Офра потрясенно замирает; мама закрывает рот рукой; в папиных глазах вспыхивает ярость.

Еще один удар.

До сих пор об этом знал один лишь дядя Карлос.

Миссис Кэри дает мне салфетку и некоторое время, чтобы прийти в себя.

– Боишься ли ты полиции после всего случившегося? – спрашивает она наконец.

– Не знаю, – говорю я искренне. – Я понимаю, что не все полицейские плохие. Да и вообще, они ведь рискуют жизнями. Мой дядя – коп, и я всегда за него волнуюсь. Но я устала от предвзятости. Особенно по отношению к чернокожим.

– Ты бы хотела, чтобы полицейские не строили домыслов в отношении чернокожих? – уточняет она.

– Да. Все это случилось именно потому, что он, – (я не могу произнести его имени), – решил, что мы что-то замышляем. А решил он потому, что мы чернокожие и живем в том районе. Он не понял, что мы обычные дети и не ищем неприятностей. Его домыслы убили Халиля. И могли убить меня.

Удар ногой по ребрам.

– Если бы офицер Круз был здесь, с нами, – продолжает миссис Кэри, – что бы ты ему сказала?

Я несколько раз моргаю. Рот наполняется слюной, но я сглатываю. Я ни за что не буду реветь или блевать при мысли об этом человеке. Я не так милосердна, как Чернокожий Иисус, а потому не простила бы его. Скорее ударила бы. В лицо.

Мисс Офра говорит, что сражаться нужно с помощью интервью. А когда дело доходит до сражений, тебя не заботит, кого ты ранишь и ранят ли тебя в ответ.

Так что я бью еще раз – прямо в лицо Сто-пятнадцать.

– Я бы спросила, не жалеет ли он, что не застрелил меня.

Семнадцать

Мое интервью вышло вчера в пятничном спецвыпуске новостей с Дайан Кэри. А сегодня утром звонил продюсер Джон и сказал, что это одно из самых популярных интервью за всю историю канала.

Миллионер, который пожелал остаться неизвестным, предложил оплатить мое обучение в колледже. Джон сказал, что предложение поступило сразу после эфира. Мне кажется, это Опра; впрочем, думаю я так лишь потому, что всегда представляла ее своей феей-крестной и мечтала, как однажды она заявится у меня на пороге и объявит: «Дарю тебе машину!»

Кроме того, каналу прислали кучу имейлов в мою поддержку. Я ни одного из них не видела, но получила лучшее сообщение от Кении:

Вовремя ты заговорила

Только смотри не зазвездись

Интервью трендится в сети. Я проверяла соцсети утром, и все продолжали его обсуждать. Чернокожая аудитория твиттера и тамблера встала на мою защиту. Хотя есть и мудаки, которые желают мне смерти.

Кинг, разумеется, тоже не обрадовался. Кения говорит, он в ярости от моего стукачества исподтишка.

В субботних новостях тоже обсуждали интервью и анализировали мои слова так, словно я президент или типа того. На одном из каналов возмущались, что я «не уважаю полицию». Не знаю, почему они сделали такой вывод. Я ведь не говорила «Нахер полицию!», как рэпперы из N.W.A. Просто спросила у Сто-пятнадцать, жалеет ли он, что не прикончил и меня.

Мне все равно. За свои чувства я извиняться не буду. Пусть говорят что хотят.

Сегодня суббота, и я еду в «роллс-ройсе» на выпускной со своим бойфрендом, который со мной почти не разговаривает. Его больше интересует мобильник.

– Хорошо выглядишь, – говорю я.

Это правда. На Крисе черный смокинг с голубыми жилетом и галстуком под цвет моему платью без бретелек. Его черные кожаные конверсы классно сочетаются с моими серебряными с пайетками. Купила мне этот наряд госпожа диктаторша, также известная как моя мама. Вкус у нее неплохой.

– Спасибо, ты тоже, – отвечает Крис, но голос у него как у робота: он говорит то, что должен, а не то, что хочет. Да и откуда ему знать, как я выгляжу? Он даже не взглянул на меня с тех пор, как заехал за мной к дяде Карлосу.

Понятия не имею, что с ним происходит. Насколько я знаю, между нами все в порядке. А теперь он ни с того ни с сего угрюм и молчалив. Я бы попросила водителя отвезти меня обратно к дяде Карлосу, но слишком хорошо выгляжу, чтобы возвращаться домой.

Подъездная дорожка загородного клуба освещена синими огнями и украшена арками из золотых воздушных шариков. В море припаркованных лимузинов «роллс-ройс» только у нас, так что все на нас глазеют.

Водитель открывает нам дверь. Мистер Молчун вылезает первым и даже подает мне руку. Наши одноклассники улюлюкают и свистят. Крис обнимает меня за талию, и мы улыбаемся фотографу, словно у нас все замечательно. Потом Крис берет меня за руку и безмолвно ведет внутрь.

Нас приветствует громкая музыка. Танцевальный зал освещают люстры и мигающие прожекторы. Школьный комитет решил, что темой выпускного будет «Полночь в Париже», а потому посреди зала стоит огромная Эйфелева башня из рождественских гирлянд. Кажется, на танцполе собрались все старшеклассники Уильямсона без исключения.