Всё, что мы обрели

– От чего? – Я пристально посмотрела на нее.

– От того, какой день. Иногда да, иногда нет.

– И от того, суждено ли нам быть вместе?

– Ты правда об этом думаешь? – Лея засмеялась.

– Может быть, некоторые вещи мы не можем выбрать, потому что они выбирают нас.

– Это звучит мило, – улыбнулась она мне. – Я так люблю это. Часами лежать с тобой в постели и просто разговаривать. Или наблюдать за тобой. Или прикасаться к тебе.

– Вот про прикосновения мне интересно. Давай-ка подробнее, – прошептал я.

Она рассмеялась и обхватила меня руками.

105. Аксель

Правда в том, что она выглядела прекрасно в этом платье, оставлявшем открытой всю спину, хотя я только и думал о том, чтобы сорвать его, что было непросто, учитывая десятки людей вокруг нас, болтающих и смеющихся. Я ел и пил, пытаясь хоть как-то пережить эту вечеринку, но давалось мне это с трудом. Во-первых, потому, что я все время думал о том, как было бы здорово, если бы мы с Леей были дома, в нашем настоящем доме, лежали на террасе и смотрели на звезды, возможно, планируя посетить какую-нибудь простенькую ярмарку искусств в следующие выходные или подготовить что-нибудь для галереи в городе. А во-вторых, потому, что я понял, что, вероятно, все это время ошибался. Может быть, Лея хотела именно вот этого. Вдруг ей нужны были такие вечера, как этот, среди незнакомых людей с фальшивыми улыбками.

Я посмотрел на нее. Казалось, она в своей тарелке. Вернее, так бы я сказал, если бы не знал ее настолько хорошо и не чувствовал скованность ее осанки, напряжение, которое она будто бы несла на плечах, и нервозность, охватившую ее, как только она поздоровалась со Скарлетт, словно подавляющее присутствие этой женщины заставляло ее чувствовать себя неполноценной или ошеломляло.

Я немного отстал от них, пока они болтали.

Я обернулся вокруг себя, разглядывая гостей, завернутых в свои наряды, как рождественские подарки в праздничную упаковку. Лишь морок, все на этой вечеринке как будто было сделано из папье-маше и сверкало полным отсутствием подлинности. Они казались нереальными, потому что каждый раз, когда я смотрел на этих людей, я видел лишь пустые оболочки. И я не хотел, чтобы Лея была среди них. Да, были исключения, как и везде, но меня подавляли атмосфера, видимость интереса, светские беседы. Целых полчаса я слушал, как группа гостей обсуждала, вернулся ли в моду сиреневый цвет, и мне уже казалось, что моя голова вот-вот взорвется.

Я взял напиток и вышел из комнаты. Шум остался позади, как только я начал подниматься по лестнице отеля на верхний этаж. Я добрался до крыши.

Ветер был прохладным, но приятным. Я сделал глубокий вдох. После неспешно закурил, размышляя о жизни, что вибрировала там, внизу, пока я присутствовал на вечеринке, где не смог найти себя. Мне было страшно думать, что проблема крылась именно в том, что мы с ней искали разные вещи, и это после того, насколько тяжело нам было снова сойтись…

Я почувствовал ее у себя за спиной. Повернул голову.

– Что ты здесь делаешь? – Я сделал затяжку.

– Видела, как ты уходил.

– Так ты не могла отвести от меня глаз, – пошутил я, подняв бровь, когда она оперлась руками о крыльцо. – В следующий раз скажи мне, и я тебя не покину.

Она застенчиво улыбнулась, но даже моя попытка растопить лед не могла скрыть дымку, нависшую над этой ночью. Париж был у наших ног, а я чувствовал себя прямо противоположно: будто это мы были на подступах к городу, рыская по тупикам в поисках выхода.

– Ненавижу, когда ты такой. Вот бы все было проще.

– Да все и так просто. И я в порядке, – солгал я. – Иди сюда.

Я обнял ее, положив подбородок ей на плечо, и она вздохнула.

– Я чувствую себя как никогда потерянной как раз в тот момент, когда вроде бы должна себя найти. Порой мне хотелось бы никогда не приезжать в Париж.

– Не говори так. А как же все хорошее? – Я положил руку ей на талию и погладил кожу, обнаженную вырезом платья. – Когда мы сядем в самолет и прилетим домой, я запру нас в доме на несколько дней. Можно будет выйти пару раз, если будут хорошие волны или закончится еда, но не больше. Все остальное время – только ты, я и моя кровать. Наша кровать, – добавил я в конце, потому что так звучало лучше.

Я увидел, как она улыбнулась, и нежно куснул ее за щеку, скользнув рукой еще ниже и просунув ее между ее ног. Я думал, что она будет противиться, но она просто выгнулась дугой, и я прошептал ей, чтобы она расслабилась и позволила мне немного поиграть, потому что это казалось лучшим планом в мире – игнорировать тот факт, что всего в нескольких этажах отсюда вечеринка, на которой я быть не хотел. И мне захотелось, чтобы она чувствовала себя точно так же.

Май. (Весна. Париж)

106. Лея

Я сделала пару шагов назад, чтобы получше рассмотреть почти завершенную работу. Вечерний свет проникал в студию и освещал холст, полный холодных, отстраненных мазков, как и просила меня Скарлетт. Я была довольна, ведь у меня все получилось. Вот доказательство того, что я могу достичь всего задуманного, и я почувствовала странное удовлетворение, когда начала чистить кисти.