Всё и вся. Рассказы Вельзевула своему внуку

Дело в том, что, согласно так называемой «религии» существ этой страны, во время происходивших в специальных местах «религиозных церемоний», было принято, среди прочего, ставить перед каждым обыкновенным существом, пришедшим на такую церемонию, специальные «глиняные сосуды», так что каждое обыкновенное существо там должно было класть в эти священные сосуды каждый раз после произнесения определенных молитв плоды или фрукты, специально назначенные на этот день.

Так вот, эти «удостоившиеся» стать жертвоприношениями вещи назывались тогда кроанами. По всей вероятности, эта «процедура» была придумана «теократами» того времени как выгодная статья дохода их так называемых «подхалимов».

В этом указе, о котором я только что рассказал тебе, говорилось, что на этот раз кроаны должны состоять из глаз «свергнутых», как обычные трехмозговые существа там называли, за их спиной, существ, принадлежащих к касте правящего класса, этим словом называли тогда «подряд» всех существ этой касты, не исключая существ «пассивной половины», детей и стариков.

Далее в этом объявлении говорилось, что имеющий в день выборов наибольшее количество кроанов в своем священном сосуде будет назначен правителем всего Египта, а в остальных городах и деревнях правителями будут назначены имеющие в своих священных сосудах соответственно наибольшее число кроанов.

Можешь представить себе, мой мальчик, что начало совершаться в тот день повсеместно в том Египте, чтобы заполнить священные сосуды наибольшим количеством глаз существ, принадлежавших в тот период течения времени к касте правящего класса.

В другой раз, также там, в Египте, я стал свидетелем не менее ужасающей сцены.

Чтобы ясно передать эту также ужасающую сцену, прежде всего необходимо сказать тебе, что там, то есть в этом Египте, в каждом их большом населенном пункте, или «городе», раньше была большая площадь, на которой происходили всевозможные публичные так называемые «религиозные» и «военные» церемонии, где во время этих церемоний собирались массы существ со всего Египта.

Эти существа, и особенно массы существ, принадлежавшие в данный момент к слабым кастам, мешали церемониям, и поэтому один фараон приказал натянуть вокруг этих площадей веревки, чтобы существа, принадлежавшие к «простым» кастам, не нарушали хода церемонии.

Но когда упомянутые веревки были натянуты, скоро стало очевидно, что они не выдержат напора толпы и могут часто рваться. Тогда фараон приказал сделать так называемые «металлические тросы», после чего те, кого называют «жрецами», освятили их и дали им название «священных канатов».

Эти священные канаты вокруг площадей для публичных церемоний, особенно в больших городах Египта, имели в то время колоссальную длину, доходя иногда до одного «центротино», или, как сказали бы современные существа твоей планеты, до десяти миль длины.

Так вот, я был свидетелем того, как толпа обыкновенных египетских существ стала нанизывать на один из этих священных канатов – совсем как азиатский шашлык – существ без различия пола и возраста, принадлежавших до этого правящему классу.

И в ту же самую ночь с помощью сорока пар буйволов этот необычный «вертел» отволокли и бросили в реку Нил.

Я видел такого рода наказание как во время своего личного пребывания на поверхности этой твоей планеты, так и через большой тескуано на планете Марс.

И эти твои современные, в высшей степени наивные, любимцы искренне негодовали, что эти их современные «большевики» расстреляли какого-то Тома Брауна.

Если мы сравним действия прежних трехмозговых существ там, находившихся в этом «психическом состоянии», с действиями этих современных большевиков, то их, то есть современных большевиков, следует даже восхвалять и благодарить за то, что, несмотря на то, что в их общих присутствиях неизбежно полностью кристаллизовались различные последствия свойств органа кундабуфер – как вообще в присутствиях современных трехмозговых существ, – они в самый разгар того периода, когда они были целиком «марионетками» под действием неотвратимого космического закона Солиуненсиус, проявляли себя этими последствиями таким образом, что мертвое тело расстрелянного ими лица можно было хотя бы опознать как принадлежавшее «Тому Брауну» и никому иному.

В этом месте своего рассказа Вельзевул тяжело вздохнул и, уставившись в одну точку, глубоко задумался.

Хусейн и Ахун с некоторым удивлением, а также в некоторой грустью на лицах, выжидающе воззрились на него, так сказать, не сводя глаз.

Немного погодя Хусейн, сделав сначала совершенно непонятную гримасу, а затем с выражением сострадания и нежности в голосе обратился к Вельзевулу, все еще погруженному в размышления: